сегодня!
– Ну что, Ганс, теперь и тебя можно поздравить с боевым крещением, – проговорил Сергей, приподнимаясь на локте. – У всех прозвища были, один ты у нас некрещеный ходил. Ну а теперь можешь считать себя полноправным членом коллектива…
– Подожди-ка! – оторопело возмутился Пацук. – Это как это, у всех клички были. Это яка ж у меня обзывалка была?
– Здравствуйте, я ваша тетя, – фыркнул старшина. – Сало, ты и есть сало!
– Ну, репа, я тебе припомню, – обиженно пообещал Пацук.
И тут наступила очередь Зибциха хохотать.
– Эх, ребята, ну и тяжело же с вами будет, – проговорил Ганс, когда сумел наконец перевести дух. – Всеми внутренностями чувствую, что не одного меня вы в ближайшее время насмешите, – и пошел вешать китель Кедмана в шкаф.
Наведя порядок в кубрике, Зибцих оставил наедине с собственной задумчивостью братьев-славян и отправился в душ. Вернулся назад он через полчаса, а до него в кубрик пришел Кедман. Несчастному негру никак не удалось настроить телевизор на прямую трансляцию баскетбольного матча НБА, и Джон выглядел крайне расстроенным. Не обнаружив на прежнем месте своего кителя, американец попытался устроить истерику с выдуванием трелей из свистка, но, когда услышал историю о новых пристрастиях Зибциха и обнаружил недостающую часть верхней одежды у себя в шкафу, сразу успокоился и, завалившись на кровать, мгновенно уснул. Следом за ним захрапел и Шныгин. Да и Микола недолго продержался. Убаюканный сочными руладами с обеих сторон, украинец заснул, и возвращения Зибциха в кубрик уже не видел никто…
Майор дал отдохнуть своим подчиненным ровно столько, сколько им полагалось по уставу. То бишь ровно три часа, которые недоспали бойцы во время тревоги. Ну а потом, проорав в микрофон “Рота, подъем!”, принялся с явным удовлетворением наблюдать, как невыспавшиеся бойцы пытаются раздраить очи и понять, где именно они в данный момент находятся. Первым это удалось Зибциху, а Шныгин с Пацуком вновь оказались замыкающими. Причем неизвестно почему, но Раимову показалось, будто эти два лентяя еще и соревнуются в том, 'кто из них окажется максимально медлительным. В этот раз, на свою голову, последним умудрился стать Пацук.
– Так, агент, два наряда у тебя уже есть, можешь прибавить к ним еще парочку, – ехидным голосом поставил украинца в известность майор. – Пока просто радуйся, а когда я придумаю, где именно эти наряды ты будешь отбывать, сможешь испытать настоящий оргазм. Уж я об этом позабочусь!..
– Ой, да вы не переживайте так, товарищ майор, – театрально махнул рукой в сторону камеры наблюдения Пацук. – Я юноша традиционной ориентации и отношений типа мальчик-мальчик не люблю. Так что не стоит вам напрягаться. А то во но ж как бывает? Напрягаешься, напрягаешься, а затем трещины в области заднего прохода появляются…
– Вот я тебя, стервец, так сейчас напрягу, что у тебя трещины через весь организм пролягут. Сверху донизу! – рявкнул Раимов по внутренней связи. – Еще два… Нет, три наряда вне очереди тебе, агент Пацук!.. А сейчас вернули всем свои довольные морды в надлежащее уставу состояние и помчались в тир.
Дверь находится за оружейной комнатой. Это я тем дебилам говорю, которые читать еще не умеют.
Тир в подземном бункере больше напоминал поле для игры в пейнтбол, чем привычное взгляду узкое помещение с мишенями на одном конце и вооруженными идиотами – в другом. Вся четверка спецагентов в полном составе удивленно застыла, рассматривая новый зал для стрелковых упражнений. А с облегчением бойцы вздохнули только тогда, когда проныра Пацук отыскал-таки нормальную стойку с приличными грудными мишенями.
– Вот-вот, отсюда и начнем занятия, – прогрохотал в динамиках голос майора. – Марш в оружейную! Берете свои “УФО” и пристреливайте их до тех пор, пока стволы плавиться не начнут…
Как и положено спецназовцам, все четверо оружие любили не меньше, чем женщин. Поэтому Раимову свой приказ повторять не пришлось. Здоровые оболтусы, получив возможность понянчиться с автоматами и испытать их в деле, с радостным воплем бросились в оружейную комнату, сметая все на своем пути. Ну а больше всего снова пострадала дверь, которую Кедман выбил плечом просто потому, что забыл, в какую сторону она открывается. В ответ на такое халатное отношение к государственному, можно сказать, даже межпланетному имуществу Раимов разразился очередным шедевром трехэтажной матерщины. Правда, в этот раз прошелся майор по родословной строителей бункера, которые ни одну дверь достаточно крепкой сделать не смогли. Заслушавшись майора, Зибцих на пару секунд застыл в дверях. А когда пришел в себя, то лишь с огромным трудом смог удержать внутренний позыв к наведению порядка в полуразрушенном тренажерном зале. С горестным вздохом осмотрев следы нашествия славяно-американской орды, ефрейтор покачал головой и бросился в оружейную, чтобы не опоздать к раздаче подарков.
Следующий час бойцы только и делали, что дырявили, решетили, испепеляли, раздирали в хлам и отправляли в утиль грудные и ростовые мишени предполагаемых врагов. Ну а поскольку до сего момента ни одного документально подтвержденного факта присутствия на Земле пришельцев в распоряжении завода- изготовителя мишеней не было, то и свою продукцию они выполнили в традиционной, можно даже сказать, классической манере. То бишь каждая из мишеней представляла собой обычную человеческую фигуру. Ну а для того, чтобы бойцы не забывали, в кого именно они должны стрелять, Раимов загодя написал на мишенях краткое и емкое указание: “враг”. А затем чуть-чуть подумал, что обычно майорам несвойственно, и решил более конкретизировать задачу, приписав под “врагом” слово “пришелец”.
Когда же автоматы наконец были пристреляны, Раимов погнал всю четверку в зал для пейнтбола. Там майор разбил соратников по парам, выдал им необходимое для игры снаряжение, начиная от защитных шлемов, кончая неограниченными запасами разноцветных шариков с краской, и заставил отрабатывать всевозможные боевые ситуации, которые только могли прийти в его командирский ум.
Вот так и получилось, что сначала Шныгин с Пацуком пытались выбить американца с немцем из дота. Затем Кедман со старшиной старались незаметно проникнуть на объект, охраняемый оставшимися членами четверки… В общем, вариантов действий была масса, а закончилась эта феерическая игра командирской мысли тем, что все четверо принялись ловить в тренировочном зале танк, имея задачу непременно захватить его живьем. Бронированный агент по кличке Бобик, конечно, по своим оппонентам стрелять не мог, но вот махать манипуляторами ему запретить никто не додумался. Результатом этих действий стало то, что танк разбил Пацуку нос, и обидевшийся украинец, пока Кедман со Шныгиным удерживали Бобика, забрался на броню и, ловко вскрыв панель управления, закоротил сенсорные цепи. Танк взвыл сервомоторами и встал, беспомощно вращая башней из стороны в сторону.
– Вот так тебе, вражина, – довольно проворчал Микола, спрыгивая с брони на землю. – Будешь знать, жестянка самоходная, на кого клешнями своими махать не следует и чего надо делать, а чего никогда! А то воно ж как бывает? Залезет мужик с пьяни да в темноте на бабу, а утром глядь, а это его жена!..
– Агент Пацук, еще два наряда вне очереди! – рявкнул Раимов по внутренней связи.
– За что, товарищ майор?! – завопил в ответ оскорбленный есаул.
– За порчу казенного имущества, – отрезал Раимов.
– Товарищ майор, так вы же сами отдали приказ захватить танк живым, – неожиданно вступился за украинца старшина. – Вот агент Пацук и выполнил поставленную задачу. Сами смотрите, танк функционирует, но двигаться не может! Разве не это вы нам приказали сделать?
– Так не таким же способом!.. – возмутился было майор, а затем горестно вздохнул. – Ладно, Пацук, вместо нарядов объявляю тебе благодарность. А с Харакири я сам разберусь, почему это любой, первый попавшийся специалист по проникновению на объекты так легко взламывает его защиту.
– Спасибо, конечно, но я свои проблемы и без вмешательства москалей могу решить, – обращаясь к Шныгину, пробурчал Микола, едва голос Раимова в динамиках затих. Сергей в ответ лишь фыркнул и пожал плечами. Дескать, не ради тебя и старались. Просто вопли майора слышать не хотелось!..
Следующим номером в программе обучения агентов была спецподготовка. Проходила она в актовом зале, куда вся четверка и отправилась с полигона. Сегодня зал был пуст, если, конечно, не считать присутствия профессора Зубова. Взлохмаченный гений по-прежнему занимал место в президиуме, и у Шныгина сложилось стойкое впечатление, что Зубов так со вчерашнего дня из-за стола и не вылезал. Видимо, профессору забыли сказать, что можно уходить, а он сам, погруженный в свои сугубо научные
