– А зачем? – спросил непонятливый Юра.
– Как зачем? – тракторист даже привстал со своей телогрейки. – Да ты смотри, сейчас фокус-покус покажу! – он встал окончательно, быстро сменил почти полную бутылку, отлил немного в стакан, макнул туда палец и чиркнул зажигалкой. Синий огонёк побежал по влажному пальцу. Фокусник плавно повёл рукой, загасив пламя прежде, чем оно успело обжечь его. – Видал-миндал? Ишь, как горит! «Бредберёвка», не хухры-мухры.
– Ага, – сказал Юра. – Понял. Здорово придумано. А почему «бредберёвка»?
– Стакан на грудь примешь, такой бред забирает – круть! Потому и «бредберёвка», – сообщил тракторист, показав тем самым, что у истоков движения он не стоял, американской книжки не читывал и разделяет заблуждения народной этимологии, всегда остроумной, но, как правило, неверной.
– А где бражку берёте? – продолжал уточнять Юра.
– Да это же сок одуванчиковый, винцо-дрянцо! Видал небось, народ на полях косит? Одуваны заготавливают, ядрён-батон. А того не думают, где сок будут жать. Говорят, Митька с Тимкой пресс пропили. Но меня ихний шахер-махер не колышет. Моя Ритка в столовой совхозной работала, так мы электромясорубку прибрали, когда пайщики свои доли расхватывали. Я там со шнеком помудрил – и во какая соковыжималка получилась! Двадцать литров в час отжимает.
– А где Митьку с Тимкой найти можно?
– На хрена они тебе? У них же нету ни фига. Ты у меня покупай – двадцать рублей бутылка. Качество сам видал – горит, зараза!
– Нет, двадцать рублей дорого.
– Ну, как знаешь. Ко мне люди в очередь стоят. А Митьку с Тимкой найти нетрудно. За деревней у силосных ям сарай шиферный стоит, там прежде цех комбикормов был, а потом винный пресс стоял. Там они небось и толкутся, чудаки на букву «м». Хотите, езжайте, пока их механизаторы бить не начали.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Юра.
– «Спасибо» не булькает, – отозвался тракторист больше для порядка. Понимал, что ничего ему тут не булькнет.
К шиферному сараю путешественники прибыли в самый разгар разборок.
– Что я?.. что я?!. – кричал то ли Митька, то ли Тимка, ударяя себя в грудь. – Ты, что ли, не пил?
– А кто говорил, что ни хрена не будет? – орал второй, наскакивая на Митько-Тимку.
– Ну и говорил! А что, неправда? Как сказал, так и стало: нет ни хрена!
– Ты ещё шутки шутить? – зашёлся Тимко-Митька.
– Какие шутки? Он всё равно весь прохудился, масло в стороны брызжет. Золотники запасные кто налево загнал, я, что ли?
– Па-адумаешь, золотники!.. – Тимко-Митька плюнул в сердцах. – Пятнадцать лет он маслом брызгал, и ни хрена не было! Подлатали бы как-нибудь.
– Портки себе подлатай! Не мог он больше работать, и всё тут!
– А о чём ты всю зиму думал, шпенёк недоделанный? Тебе что, новый пресс вместе с одуванчиками вырастет?..
– А ты о чём думал? – отпарировал Митько-Тимка.
– С меня спроса нет – я в запое был.
– И я в запое…
Митька и Тимка замолчали и озадаченно посмотрели друг на друга.
– Чего делать-то? – произнесли они в один голос.
– Мужики, о чём шум? – спросил Юра, подходя ближе.
– Да вот, машина обчественная сломалась, не фурычит, – ответил Митько-Тимка.
– Совсем сломалась?
– Ага. А мы – ответственные. Сейчас одуванчик повезут, а в сарае, кроме баков пустых, ничего нет, от пресса один кожух остался – ни мотора, ни прокладок… одним словом – как есть ничего. Раньше, в советское время, как дело к страде, всё само собой появлялось, знай список составляй, в чём некомплект. А эти дерьмократы, во до чего народ довели!
– Да уж… – согласился Юра. Он почесал в затылке и спросил Богородицу: – Помочь им, что ли?
– Помогать, оно хорошо, – с сомнением произнёс Богородица, – а что они сами делать будут?
– А они будут страдать, – жёстко произнёс Юрий, – потому что помогать я буду не бесплатно, а исполу.
– Ну, тогда другое дело, – согласился Богородица.
– Слышь, мужик, – осторожно спросил Митько-Тимка. – У тебя что, пресс есть?
– Есть, да не про твою честь. Сейчас я с товарищем переговорю, а потом уже и с вами, архаровцами, разбираться буду.
Он быстро дал указания Богородице, отсчитал деньги и, когда Богородица ушёл, вернулся к ожидающим механикам.
– Значит, так, – начал он начальническим голосом. – Сколько одуванчика вам привозят в день?
– Тонн двадцать… Можно бы и больше, а кто его перерабатывать станет? Пресс-то на ладан дышит, вернее, уже отдышал.
– Соку с двадцати тонн сколько выходит?
– А хрен его знает… Тонн пять-семь.
– Что так мало?
– Так ведь пресс-то на ладан дышит.
– Отдышал, – закончил Юра. – А теперь слушай сам и остальным передай: я работаю сегодня один день. Не больше и не меньше. Работаю дотемна, а потом уезжаю. Так что завтра уже выкручивайтесь как знаете. И второе: половина отжатого сока – моя.
– А ключ от квартиры, где деньги лежат, тебе не нужен? – хищно процитировал Тимко-Митька виденную в детстве киношку.
– Не хочешь – не надо, – Юра пожал плечами. – Так и скажи, я дальше поеду. Только учти, одуванчик у всех растёт, а пресс только у меня есть.
– Ну ты кровопивец!
– А ты – пропойца. Нечего было основные производственные фонды пропивать. Ну так согласны?
– За горло ты нас взял! – истово выкрикнул Тимко-Митька.
На площадку выехал трактор, волокущий телегу, полную свежескошенной зелени. Золотые точки одуванчиков расцвечивали воз.
– Эй, прессовщики! – крикнул водитель. – Одуван принимаете? Куда сгружать?
– Сгружать погоди, – предупредил Юра. – Мы тут ещё не договорились с вашими. Может, и вовсе сегодня работы не будет.
– Согласны… – простонал Митько-Тимка.
– Это другое дело. А теперь за лопаты и чтобы в пять минут вычистить мне силосную яму.
– Да ну, пусть на землю валит, не всё ли равно, откуда в пресс грузить, – попытался отбояриться Митько-Тимка.
– Разговорчики! – прикрикнул Юра. – Принцип единоначалия – основа армейской дисциплины. Я сказал – ты сделал! И пошевеливайтесь, не видите, трактор стоит!
– А хоть бы и врос он тут… – огрызнулся Тимко-Митька, но за инструментом пошёл. Вернулся он с двумя парами вил, и бывшие механики нехотя принялись вычищать бетонный желоб силосной ямы от остатков давно сопревшего силоса.
Юра сбегал к катку за совковой лопатой, которой ещё недавно раскидывали горячий асфальт, и тоже впрягся в работу. Пусть не в пять минут, но яма была вычищена. К тому времени возле сарая ожидали уже все три колёсных трактора, имевшихся в деревне.
– Сгружайте! – разрешил Юра, указав на яму.
Удивительным образом все три телеги разгрузились автоматически, и вскоре на площадке вновь остался Юра наедине со своими нанимателями, которые, сразу успокоившись, заново принялись торговаться.
Радуясь, что рядом нет Богородицы, которому такое дело явно не понравилось бы, Юра поднёс чугунный
