нему борт о борт, силы наши будут равны; значит, у нас только одно и есть — попытаться подойти к нему борт о борт. Попробуем, паренек!
Мы были в колумбийской лодке для ловли лососей, в той самой, в которой охотились за китайскими рыбаками. Наступило затишье между приливом и отливом, и мы, обогнув Соланскую пристань, увидели Большого Алека за работой: он обходил свою лесу и выбирал рыбу.
— Поменяемся местами, — скомандовал Чарли, — правь прямо ему в корму, как будто мы идем к верфи.
Я сел за руль, а Чарли поместился на средней скамье и положил возле себя револьвер.
— Если Алек начнет стрелять, — предостерег он, — ложись на дно и правь оттуда так, чтобы высовывалась одна только рука.
Я кивнул, и мы замолчали. Лодка скользила по воде. Мы подходили к Большому Алеку ближе и ближе. Мы хорошо видели его: он вылавливал осетров и бросал их в лодку, а его товарищ очищал крючки и снова опускал их в воду. Тем не менее, когда мы были на расстоянии ярдов пятисот от них, Алек заметил нас.
— Эй, вы! Чего вам надо? — крикнул он.
— Продолжай править, будто ты ничего не слышишь, — прошептал Чарли.
Это были тревожные минуты. Рыбак пристально рассматривал нас, а мы все приближались и приближались к нему.
— Убирайтесь отсюда, если желаете себе добра! — крикнул он вдруг, точно сообразив, кто мы такие. — Если не уйдете, я покажу вам дорогу.
Он приложил винтовку к плечу и стал целиться в меня.
— Уберетесь вы теперь? — спросил он.
Я услыхал, как Чарли зарычал от досады.
— Идем назад, — шепнул он. — На этот раз дело сорвалось.
Я повернул руль, отдал парус, и наша лодка сразу отошла на пять-шесть румбов[2]. Большой Алек следил за нами, пока мы не отошли довольно далеко, потом вернулся к своей работе.
— Оставьте Большого Алека в покое, — сказал нам Карминтел довольно сердито в тот же вечер.
— Значит, он вам жаловался, так, что ли? — многозначительно заметил Чарли.
Карминтел покраснел.
— Говорю вам, оставьте его в покое, — повторил он. — Это опасный человек; и нам не очень-то много заплатят за преследование его.
— Да, — тихо ответил Чарли, — я слыхал, будто платят гораздо лучше, если не трогать его.
Это было прямым вызовом Карминтелу, и мы увидели по выражению его лица, что удар попал в цель. Все знали, что Большой Алек так же охотно давал взятки, как и вступал в драку, и что за последние годы почти никто из патрульных не отказывался от денег богатого рыболова.
— Вы хотите сказать… — начал Карминтел резким тоном.
Чарли оборвал его:
— Я ничего не хочу сказать. Вы слышали, что я сказал, и если на вас шапка горит…
Он пожал плечами. Карминтел молча бросил на него яростный взгляд.
— Не хватает нам выдумки и сообразительности, — сказал мне однажды Чарли, когда мы сделали попытку подкрасться к Большому Алеку на рассвете и снова были прогнаны им.
После этого в течение многих дней я ломал себе голову, пытаясь изобрести способ, с помощью которого два человека могли бы схватить третьего, хорошо владеющего винтовкой и никогда не расстающегося с ней. И это нужно было проделать в открытом море. В тихий промежуток между приливом и отливом постоянно можно было видеть Большого Алека, который средь бела дня открыто и дерзко работал со своей «китайской лесой». И было обиднее всего, что каждый рыбак от Бенишии до Валлехо прекрасно знал, как Алек смеется над нами. Карминтел тоже мешал нам, посылая нас наблюдать за рыбаками в Сан- Пабло, и мы, таким образом, могли уделить Королю греков очень немного времени. Но так как жена и дети Чарли жили в Бенишии, то мы сделали этот пункт своей штаб-квартирой и постоянно бывали там.
— Знаете, что мы должны сделать? — сказал я по прошествии нескольких бесплодных недель. — Когда Большой Алек отправится с рыбой на берег, мы захватим его лесу. Это заставит его потратить время и деньги на новую лесу, а мы постараемся придумать, как захватить вторую. Если мы не можем поймать его, будем устраивать ему, по крайней мере, всякие неприятности.
Чарли подумал и сказал, что мысль неплоха. Мы стали ждать удобного случая, и однажды, когда настало время между приливом и отливом, Большой Алек, собрав рыбу с лесы, вернулся на берег, мы вышли в залив на нашей лодке. Мы были уверены, что определим положение лесы по береговым знакам. Прилив только что начался, когда мы подплыли к тому месту, где, по нашим предположениям, находилась леса, и бросили рыбачий якорь. Мы спустили его на коротком канате, так что он едва касался дна, и медленно потащили его за собой, пока он не задержался и лодка вдруг не остановилась.
— Готово! — воскликнул Чарли. — Помоги мне вытянуть.
Вместе мы потянули веревку, пока не показался якорь, а за ним и осетровая леса, зацепившаяся за один из его рогов. Множество смертоносных крючков заблестело перед нами, когда мы освобождали якорь. Затем мы двинулись вдоль лесы, как вдруг удар по лодке заставил нас вздрогнуть. Мы оглянулись, но ничего не увидели, и снова вернулись к работе. Через мгновение раздался второй удар, и планшир между Чарли и мной разлетелся в щепки.
— Совсем похоже на пулю, парнишка, — сказал Чарли задумчиво. — И далеко же стреляет этот Большой Алек! Он употребляет бездымный порох, — объявил он, осмотрев берег, находившийся на расстоянии мили от нас. — Вот почему не слышно выстрела.
Я взглянул на берег, но не увидел там никаких признаков Большого Алека; очевидно, он прятался за каким-нибудь утесом, и мы были в его власти. Третья пуля со свистом пролетела над нашими головами и упала в воду.
— Пожалуй, лучше нам убраться отсюда, — хладнокровно заметил Чарли. — Как ты думаешь, парень?
Я думал так же, как и он, и сказал, что леса совсем не нужна нам.
Мы подняли якорь и поставили парус. Стрельба прекратилась, и мы уплыли восвояси с неприятным сознанием, что Большой Алек смеется над нашим бегством.
На следующий день, когда мы были на рыболовной пристани и проверяли сети, Алек начал издеваться над нами перед толпою рыбаков. Лицо Чарли потемнело от гнева, но он пообещал только Большому Алеку посадить его в конце концов за решетку и больше ничего не отвечал на все насмешки. Король греков начал хвастаться, что ни одному патрулю не удавалось еще поймать его да никогда и не удастся, а рыбаки поддерживали его и клялись, что это истинная правда. Рыбаки от насмешек перешли к ругани, но Алек успокоил своих «подданных», и они оставили нас в покое.
Карминтел тоже смеялся над Чарли, отпускал иронические замечания и колкости. Но Чарли не подавал виду, что это злит его, хотя по секрету сказал мне, что он решил изловить Большого Алека, хотя бы ему пришлось посвятить на этот дело весь остаток жизни.
— Не знаю, как это я устрою, — говорил он, — но я сделаю что хочу. Это так же верно, как то, что я Чарли Ле Грант. Не бойся, мне придет в голову хорошая мысль, когда нужно будет.
И когда стало нужно, мысль действительно пришла к нему, и совершенно неожиданно.
Прошел месяц, в течение которого мы постоянно ходили вверх и вниз по реке и по заливу по всяким поручениям, и у нас не было ни минуты, чтобы заняться нашим рыбаком; он все это время ловил рыбу «китайской лесой» в бухте Тернерской верфи. Как-то раз нас вызвали по патрульному делу в Селби на верфь, и вот тут-то нам на помощь пришел долгожданный случай. Он явился под видом беспомощной яхты, наполненной людьми, страдавшими морской болезнью, и мы с большим трудом признали в этой яхте тот благоприятный случай, которого мы все время ждали. Это была большая яхта-шлюп, находившаяся в отчаянном положении, потому что ветер переходил в шторм, а на борту ее не было ни одного настоящего моряка.
С пристани Селби мы с беспечным любопытством следили за неумелыми маневрами поставить яхту
