– Дирак. Я знаю, какова гоата тех, кто прибыл до тебя. А какова природа твоей гоаты? Растяжка пожал плечами:
– Убей – не знаю.
– Что?
– Я понятия не имею, что такое гоата, а если бы и знал, то не представляю, какое она имеет к нам отношение.
– Любопытно. – Страж на башне помолчал. – Дирак, ты знаешь, кого ты оскорбил? Может быть, зная это, я смогу оценить гоату.
Дирак усмехнулся:
– Насколько мне известно, я никого не оскорблял. Но вот что будет, если я заберусь туда и скину тебя на землю? Это оскорбит…
Голубой луч света метнулся с башни к человеку, охватил его и погас. Дирак повалился на землю.
– Ты не должен угрожать, человек. Это наказуемо. Уорнер. – Голос усилился. – Уорнер!
Том Уорнер выскочил из барака и остановился рядом с Дираком.
– Да, господин?
– Уорнер. Ты знаешь, что я не люблю применять шок, но этот человек угрожал мне. Объясни ему – и другим – все правила. Мне бы не хотелось снова использовать силу!
Уорнер поклонился башне:
– Да, господин. – Он опустился на корточки рядом с Дираком. У Растяжки дергались руки и ноги, зрачки закатились. Уорнер похлопал его по щеке. – Тебе еще повезло. Котеночек не любит пользоваться лучом. Другой страж поджарил бы тебя до хрустящей корочки.
Дирак втянул в себя воздух, его пальцы сжались в кулаки.
– Отпусти меня, ты!.. Я все равно не подчинюсь…
Уорнер ударил его по лицу:
– Подчинишься! Как и все прочие! Если, конечно, хочешь жить!
Дирак уже перестал дрожать и теперь холодно смотрел на Тома. От этого взгляда у Уорнера по спине побежали мурашки. Он поднялся и, подхватив Растяжку, поставил его на ноги.
Дирак повернулся к башне:
– А ты немного обидчивый, а?
Долгая пауза.
– Если бы ты не поддерживал Дирака, я бы наказал его. Понимаешь, Уорнер?
– Да, господин.
Уорнер повернул Дирака к баракам. Здоровяк ухватился за своего спутника и, едва волоча ноги, побрел вместе с ним по улице.
– Послушай, что это за кошмар?
Уорнер горько рассмеялся:
– Последние три года я задаю себе этот вопрос.
Ночь на Мистении наступала рано. Пурпурное небо почернело, ветер усилился и шевелил полог главного шатра. Музыка известила переход к предпоследнему акту. О'Хара покачал головой, постукивая ногой в такт маршу. Неподалеку стоял Раскоряка Тарзак, наблюдавший за ветром. Услышав взрыв аплодисментов, О'Хара молча повернулся и зашагал к административному фургону. От «Авангарда» по-прежнему не было никаких известий.
Когда он подошел к ступенькам, из темноты появились Билли Пратт и Бородавка. Хозяин подождал, когда они приблизятся.
– Ну?
Билли Пратт покачал головой:
– Во всем городе ни единой афиши, ни одного постера. Мы с Бородавкой побывали на следующей стоянке. Там то же самое.
Пендианец потер подбородок:
– Я ничего не понимаю. – Он взглянул на О'Хару. – Мистер Джон, гимнасты сегодня задерживаются?
О'Хара нахмурился и протянул руку, указывая на то место, где недавно стояли зверинец, кухня и хозяйственные фургоны.
– Они уехали полчаса назад.
Бородавка покачал головой:
– Мы никого не встретили на обратном пути. Какой дорогой они отправились?
– До следующей стоянки здесь только одна дорога с твердым покрытием. Вы ехали по ней?
Бородавка и Билли Пратт кивнули. Билли почесал затылок:
