Куулис вздохнул:
– Это не имеет значения.
– Если бы Алленби видел парад, он не смог бы отказывать цирку в жизни.
– Хамид, Алленби заботится обо всей планете Момус. В отличие от нас, цирк для него не весь мир.
– Нас?
Куулис, казалось, обиделся.
– Да, нас.
– Если цирк умрет, Куулис, у тебя все равно останется Большая Арена. У нас не останется ничего.
Куулис плюнул в опилки.
– Хамид, ты не понимаешь. Ради твоего цирка я разорил семью.
– За четверть сборов.
– Без зрителей это двадцать пять процентов от нуля. – Куулис хлопнул руками по ногам. – Без солдат твой цирк – и моя Арена – пропадут. Это и мой мир, Хамид!
Старик поднял голову и кивнул:
– Я должен извиниться перед тобой, Куулис. – Он потянулся за кошельком, потом пожал плечами. – Но я стольким людям должен за очень многое.
Куулис улыбнулся и сел рядом со старым наездником, потрепав его по колену.
– Я запишу это на твой счет.
Джеда поднял руку, потом опустил ее:
– У нас нет медяков, отец. Я не вижу иного выхода.
Старик повернулся к лесорубу:
– Что ж, Даввик, будь по-твоему. Кони… твои.
Даввик посмотрел вниз и покачал головой:
– Это не то, чего я хочу, Хамид. Поверь, я бы предпочел, чтобы ты сохранил их. – Он кивнул на больших ящеров, дрессируемых на дальней стороне Арены, потом наверх, где униформисты устанавливали опорные стойки для проволоки и трапеции. – Но ни мои желания, ни твоя воля не накормят артистов и животных.
Хамид кивнул:
– Заботься о них, Даввик.
Джеда подошел к Хамиду и ласково положил руку на плечо старика:
– Я буду там, отец. И присмотрю за ними.
Старик посмотрел сыну в лицо:
– Ты пойдешь с Даввиком?
Джеда кивнул:
– Я наездник, а… в твоем цирке нет коней.
– Я буду хорошо платить ему, Хамид. – Даввик обнял Джеду за плечи. – А если твой цирк все-таки заработает, я продам тебе коней обратно.
– Спасибо, Даввик.
Лесоруб кивнул, потом повернулся к Джеде:
– Нам надо идти.
– До свидания, отец.
Хамид, закрыв глаза, накрыл руку сына своей и сжал ее. Потом он услышал удаляющиеся шаги. Куулис покачал головой:
– После того, как мы отсыплем немного мовиллов кредиторам, мы сможем прожить на медяки Даввика еще месяц, – возможно, меньше. А потом?
– У меня в голове пусто, как в кошельке, Куулис… – Старик поднял голову и увидел, как на платформе, установленной на мачте, униформист изображает, будто оступается с проволоки. Он споткнулся, но быстро схватился за стойку позади платформы. Куулис вскочил и поднес к губам сложенные рупором руки.
– Сломаешь шею, дурак, и сам потом оплачивай свои похороны!
Куулис повернулся и увидел, что Хамид ковыляет на костылях прочь.
– Быстро, Куулис! Собери труппу. Торопись!
Старший сержант Левек осмотрел индикаторы и отрегулировал настройку, едва касаясь кнопок. Когда огромный механизм пережевывает сине-зеленую сульфидную жилу, лишняя капля масла, упавшая в дробилки, может рассеять легкую пенную массу.
– Ты должен следить за этим, Бейлис. Избыток пены может по-настоящему застопорить все работы.
