— Обычно я стараюсь защитить свои сокровища от посягательств посторонних, — заметил Блейд. — Но в принципе я согласен, что убивать -дурно. — Он выпрямился и тоже пригубил вино. — Давайте же теперь, наставник, рассмотрим такой случай. Вот дикарь с Понитэка, — странник сдвинул в центр стола свой пустой бокал. — А это, — он поставил рядом бокал Клеваса, — ваша дочь… нет, внучка, — поправился он, вспомнив о возрасте собеседника. — Итак, внучка или правнучка — юная, прекрасная, чистая… Дикарь же — грязный и страшный, и никакие звезды в его душе не горят. Он хочет зверски изнасиловать вашу дорогую родственницу, а потом разделать ее на филей… или проткнуть в интересном месте вертелом — так, для развлечения… Ну, и что же вы, — Блейд постучал ногтем по графину, -будете делать?
Он сильно ошибался, полагая, что поймал историка в ловушку; воинственно выпятив треугольник бородки, тот заявил:
— Вы, мой милый, предложили ситуацию нелепую и неправдоподобную. Истинная мудрость заключается в том, чтобы избегать таких крайностей. Как ваш дикарь доберется до меня и моей… гмм… внучки?
— А если доберется?
— Тогда пустим в ход пневматический метатель с хорошим зарядом сонного газа. И никаких убийств!
— Если оный метатель окажется при вас… — пробормотал Блейд.
Они не могли понять друг друга. Клевас, несмотря на свой возраст и несомненные знания, не представлял, как одно разумное создание может лишить жизни другое. Возможно, старый историк априори считал всех двуногих и безволосых разумными, но Блейд придерживался иного мнения. Он не мог привести более веских аргументов, выходящих за пределы опыта Рахи, а потому не пытался продолжать спор. Но, беседуй они на равных, ему было бы что сказать!
Вероятно, в обществах благополучных и богатых, древний инстинкт убийства переходил в свою противоположность, в безусловный запрет на уничтожение разумного существа. Блейд трижды встречался с такими случаями в Талзане, Уренире и теперь в этом южном раю, царстве светлого Айдена. И всякий раз он чувствовал, что культура, безусловно исключающая убийство, в чем-то ущербна и зависима от внешних обстоятельств; подобный императив как бы ставил ее под удар. Теперь он был мудрее, чем двадцать и десять лет назад, и мог облечь свои неясные ощущения в слова.
Ему представлялось, что убийство, как многие другие деяния человеческие, морально и аморально одновременно. Все зависело от конкретных обстоятельств. Убийство как акт агрессии — безнравственно; убийство ради самозащиты или спасения ближнего — действие естественное и целесообразное. Это понимали и паллаты, которых он встретил в мире Талзаны, и уренирцы, обитатели сферы Дайсона. И те и другие разработали защитные механизмы, которым полагалось ограждать могучую и мудрую, но отринувшую убийство культуру от нежелательных эксцессов. Паллаты вывели расу Защитников, не то андроидов, не то бесполых клонированных существ, способных с равным бесстрастием распылить сотню-другую дикарей или весь их дикарский мир. Уренирцы поступили мудрее; часть их народа превратилась в богов, настолько всеведущих и всемогущих, что каждый, кто отдавался под их покровительство, обретал полную и абсолютную безопасность.
Так или иначе, эти две цивилизации решили свои проблемы; Ратон же, видимо, не имел других защитников, кроме Великого Болота, смертоносного экваториального солнца и непроходимой зоны саргассов. Если учесть, что варварская культура со временем достигнет зрелости и выйдет на стадию технологического развития, такая защита не внушала Блейду доверия. Минует триста или пятьсот лет, и первый же летательный аппарат, построенный а Айдене или Ксаме, отправится в южные пределы. Ну, не первый, так второй или третий…
Но Аррах бар Ригон не мог знать таких вещей, и тот, кто владел сейчас его телом, решил прекратить спор.
— Расскажите мне о ттна, наставник, — Блейд собирался перевести разговор на более нейтральные темы.
— Слишком общая постановка вопроса, мой сиятельный принц, — историк усмехнулся.
— Я не принц. Всего лишь пэр Айдена, вдобавок не утвержденный императором в правах, — странник наполнил бокалы, Клеваса и свой.
— Ну, я полагаю, при нашей поддержке у вас появляются шансы на корону… — Блейд не мог понять, шутит ли его собеседник или говорит серьезно. — За ваше сиятельное высочество, — старик поднял бокал.
Они выпили. Вино было слабым, с приятным букетом.
— Вернемся к ттна, — предложил Блейд, и Клевас согласно кивнул.
— Что вам о них известно?
— Кое-что я прочитал здесь, в хранилище… Кое-что слышал в Хайре…
— В Хайре? Это интересно, клянусь бородой! Что же именно?
— Сказку, я думаю. Балладу о подвигах героев былых времен,
Клевас заволновался и внезапно перешел на «ты».
— Помнишь ее, Эльс? — перегнувшись через столешницу, он с неожиданной силой стиснул руку Блейда. — Сможешь повторить?
— Слово в слово, мой мудрейший наставник!
— Молю о такой милости, мой принц!
— А какова будет плата, о светоч историков Ратона?
— Хмм… Еще один графинчик вина?
— Предпочитаю брать девушками, бар Клевас. Где ваша внучка, спасенная из лап понитэкских дикарей?
Клевас ухмыльнулся; видимо, эта светская болтовня доставляла ему массу удовольствия.
— Ах ты, паршивец! — заявил он, погрозив сиятельному принцу пальцем. — Тебе не хватает Фалты? — Глаза этого старца, похоже, замечали все. — Не много ли будет?
— Девушек не бывает слишком много, — убежденно заявил Блейд. -Благородные воины Айдена любят разнообразие.
— В твоем возрасте, возможно, — Клевас поднялся, подошел к своему рабочему столу и щелкнул клавишей звукозаписи. — Давай, принц-вымогатель. Я слушаю.
Полузакрыв глаза, Блейд медленным речитативом повел балладу старого Арьера. Клевас тоже опустил веки; его лицо озорного Мефистофеля стало задумчивым и чуть грустным. Минут десять в кабинете раздавались лишь мерные звуки хайритской речи, тяжелые и гулкие, как удары франа. Когда повествование завершилось, Клевас долго молчал; потом задумчиво произнес:
— Ты все знаешь о ттна, сын мой, кроме пары заключительных эпизодов. Да, так… — он покивал головой. — Все факты в этой истории истинны. Иное дело, их трактовка… Кто тебе ее поведал?
— Арьер из Дома Карот, старый воин и певец-сказитель. В Батре, своем родовом городище в горах Селгов, в Хайре.
— Да, Хайра… — Клевас все так же покачивал головой. — Нам интересно все, что происходит в Хайре. О ней практически нет информации.
— Почему?
— В Хайру невозможно заслать разведчиков. Видишь ли, в любом другом месте наш человек может выдавать себя за богатого нобиля, за путника, странствующего с торговыми целями, за певца, в конце концов… В Хайре же нет ни нобилей, ни торговцев. Певцы, судя по всему, имеются, но они также и воины! А наши люди не могут скакать на шестиногах, стрелять из хайритских арбалетов и размахивать франом. И не умеют убивать…
— Вы не разводите таротов? — Блейд был искренне удивлен.
— К сожалению. Конечно, тароты могли бы жить в ратонских степях, но размножаются они только зимой, когда выпадает снег. Наш климат слишком мягок для них.
Блейд кивнул, ожидая, когда же Клевас начнет рассказ о ттна, но взгляд историка устремился к рабочему столу. Видно, ему не терпелось прослушать запись хайритского сказания, да и время занятий истекало.
— О ттна мы побеседуем через день, мой принц, — наконец с извиняющейся улыбкой произнес старик, — Давай выпьем еще по бокалу, а потом отправляйся к Фалте и перескажи ей свою балладу. Я
