ванных и кончая мороженым, к которому Асти питала необоримую склонность, но в Айдене были свои преимущества. Огромный замок, толпы слуг, богатые одеяния, экзотические города, охота, странствия и приключения — и, конечно, Ратон! В Ратоне имелось все, что будет на Земле через два, три или четыре века — или не будет вообще, если планета погибнет, спаленная ядерным пожаром. В Ратоне Ала жила бы долго, очень долго, сохраняя очарование молодости десятилетиями… Может быть, Ратон и был самым подходящим для нее местом?
Блейд улегся в постель, и всю ночь ему снились зеленые ратонские рощи и уютные домики под густыми кронами деревьев фран, на беретах хрустальных потоков.
Хейдж позвонил на следующий день около трех, когда Блейд находился не в самом лучшем расположении духа. Только что в его кабинете закончилось двухчасовое совещание ведущих сотрудников отдела МИ6А, погрузившее странника в прострацию. Дело заключалось не в том, что кто-либо пытался ему противоречить или подпустить ехидную шпильку; совсем нет, подчиненные внимали ему словно Господу Богу. Но вскоре Блейду стало ясно, что он совершенно отвык от таких сборищ, сопровождаемых определенными бюрократическими ритуалами — начиная от порядка размещения сотрудников вокруг стола и кончая формальным и сухим титулованием. Майор, полковник, сэр, уважаемый шеф… К дьяволу, решил он, пусть этими играми занимается Джордж!
Объявив насчет назначения временно отсутствующего полковника О'Флешнагана своим первым заместителем, Блейд рассмотрел еще дюжину-другую неотложных вопросов, подписал с полсотни срочных бумаг, выложенных его подчиненными, сделал по ходу совещания четырнадцать телефонных звонков и полностью обессилел. Глядя, как руководители подразделений МИ6А покидают кабинет, он мечтал лишь о двух вещах: глотке коньяка и скорейшем возвращении в Айден.
Нет, лучше быть распоследним агентом Хорады, чем главой секретной службы Ее Величества! Возможно, у ратонских резидентов, обитавших в варварских странах Айдена, жизнь была поскучнее, чем у британских шпионов; ратонцы никому не резали глоток, никого не душили, не пускали на воздух мосты, электростанции и вокзалы, не подкладывали взрывчатку в общественные туалеты. Зато и многочасовых заседаний в Хораде не проводилось, и все звали друг друга по именам, без арсенала приставок типа «сэр», «шеф» или «босс». Пожилой человек мог назвать более молодого «сын мой», но для Блейда это звучало куда приятнее, чем «мой генерал».
В Айден, думал он, распростершись в кресле и вяло прихлебывая коньяк, поскорее в Айден! К возлюбленной Лидор, к старому целителю Артоку, к Чосу и Кламу, даже к бар Савалту, с которого надо непременно снять скальп! В Айден, в свой замок, в обширную, богатую, пеструю Тагру, продуваемую теплыми ветрами с Ксидумена, Длинного моря! В Айден, к бешеным скачкам на таротах по бескрайней степи, свисту арбалетных стрел и звону клинков! В Айден, в Айден!
Блейд сознавал, что не только срочный вызов Джека Хейджа, пришедший четыре дня назад по ментальной связи, заставил его появиться в Лондоне. Ему хотелось свидеться с двумя близкими людьми, с Дж. и Астой, и эта причина была куда более весомой, чем распоряжения премьер-министра, с которыми ему нужно было срочно ознакомиться. Он, Ричард Блейд, ничего не должен ни премьеру, ни Ее Величеству, ни Соединенному Королевству, он выполнил свой долг перед страной ничем не хуже, чем адмирал Нельсон, доктор Ливингстон или капитан Дрейк. Однако долг перед Астой и Дж. оставался, долг отца и долг сына, который никакие подвиги во имя державы не могли с него снять.
Внезапно Блейду пришло в голову, что, возвратившись в свой замок на окраине Тагры, он долго не появится на Земле… Зачем? И Дж., и Аста могли перебраться к нему в Айден, а остальное его не волновало. Впрочем, нет! На Земле оставалось кое-что еще — его собственное тело, та самая плоть, что была дарована ему от рождения и в которую он был сейчас облачен. Он представил, как этот полутруп будет годами стыть в ледяном саркофаге гибернатора, и невольно содрогнулся. Лучше уничтожить его, сжечь, закопать в землю на корм могильным червям! У человека одна душа, и ее не хватит на два тела…
И туг зазвонил телефон — черный, соединявший кабинет шефа МИ6А с лабиринтом под башнями Тауэра. Блейд снял трубку и произнес:
— Слушаю вас, Джек.
Вначале он услышал возбужденное сопенье, потом голос Хейджа произнес:
— Ричард, я хочу просить вас о срочной встрече. У меня… гм… у меня неприятности…
— Вы можете сказать по телефону, что случилось? Эта линия надежно защищена от перехвата.
— Я… я… словом, у меня, похоже, украли кассету с вашим отчетом.
— Вчерашняя ваша дама? — ровным голосом поинтересовался Блейд.
— Да. Скорее всего — да. Не хочется думать плохо о столь прелестной леди, но…
— Что вам о ней известно?
— Чармиан Джонс, блондинка, синие глаза, рост — примерно пять футов пять дюймов, возраст — около двадцати семи, телефон… — он продиктовал несколько цифр.
— Адрес? Род занятий?
— Я не знаю ни того, ни другого.
— Джек, вы очень легкомысленны. Я еду к вам.
Блейд положил трубку, затем, щелкнув клавишей селектора, вызвал дежурного, продиктовал все полученные сведения и распорядился немедленно выяснить адрес синеглазой пассии Хейджа и установить за ней плотное наблюдение. Чертыхаясь сквозь зубы, он спустился вниз, где уже ждала машина с двумя охранниками на заднем сиденье. Хейдж никогда не производил на него впечатления растяпы, скорее наоборот: человек, закаленный в схватках с налоговым ведомством США, способен устоять и перед женским чарами. Впрочем, смотря какая женщина… Блондинка, синие глаза, двадцать семь лет… В точности то, на что клюют холостяки под пятьдесят!
Через три четверти часа Блейд переступил порог личной лаборатории Джека Хейджа — той самой, что была оборудована перед смертью лорда Лейтона и в которой его светлость провел свои последние часы. Это просторное помещение было памятно Блейду и по другим причинам: отсюда дух его отправился не так давно в Айден, а тело улеглось в массивный саркофаг гибернатора, торец которого на пару дюймов выгладывал из стены. Если не считать этой добавки и кое-каких мелочей, все в комнате оставалось по- прежнему. Большой стал посередине, как и полки старинного резного шкафа, был завален книгами, рукописями и компьютерными распечатками; видно, Хейдж предпочитал работать здесь, а не в старом кабинетике Лейтона, крохотном и неудобном.
Американец сидел у стола в одном жилете, тогда как его серый пиджак, носивший явные следы тщательного обыска, валялся в соседнем кресле. Блейду показалось, что он вывернут наизнанку — и рукава, и карманы; еще немного, и Хейдж в отчаянии начал бы вспарывать подкладку.
— Ричард! — увидев Блейда, Хейдж рванулся ему навстречу.
— Спокойнее, мой дорогой, спокойнее, — гость похлопал хозяина по плечу. — Ее уже ищут, вашу прелестную Чармиан Джонс. Раскажите-ка, Джек, где, когда и каким образом вы познакомилась с ней.
— На улице и совершенно случайно, клянусь вам! Этой осенью. Я ехал домой, в девятом часу вечера, и тут хлынул дождь… один из ваших проклятых лондонских ливней… — он замолк.
— Наши проклятые лондонские ливни гораздо безопаснее ваших треклятых калифорнийских землетрясений, — заметил Блейд, намекая на Лос Аламос, где Хейдж трудился лет десять назад. — Продолжайте, Джек,
— Ну, я ее подвез… бедная девочка совсем промокла…
— Подвезли? Куда? К себе домой или к ней?
— Нет, нет. Дик, я у нее ни разу не был! Я подвез ее к клубу, очень респектабельному заведению, где она играла этим вечером.
— Актриса?
— Нет, музыкантша.
— Инструмент?
Хейдж заколебался.
— Черт его знает, Ричард… Понимаете, мы об этом как-то не говорили… Может, фортепиано, а может — флейта…
— Джек, между фортепиано и флейтой огромная разница, по крайней мере, в габаритах. Кого же нам искать, флейтистку или пианистку?
