вразумило остальных.
Блейд убил еще пятерых или шестерых, прежде чем ему удалось остановить кровавую вакханалию. Сражение кончилось, из шахты поднимали одну за другой платформы с рабами — сбитыми с толку, ничего не понимавшими, однако тотчас же присоединявшимися к мятежному воинству. И все громче и громче над толпой невольников неслось:
— Морион! Морион! Неужто?.. А где его зверь?..
Глава 16
Вскочив на груду бревен, странник вскинул руку.
— Я поведу вас на бой! И мы свалим Империю! Ибо я — Морион! А что до зверя, то его вы увидите чуть позже. Я не стал рисковать им в сражении. А теперь — вперед!
Рабы дружно взревели.
Мало-помалу Блейду и прибившейся к нему сотне удалось навести кое-какой порядок. Были учтены запасы оружия и провианта. Трехтысячное войско (не войско пока еще — на три четверти толпа) скорым маршем двинулось к следующему поселению рабов.
Однако в округе уже поднялась тревога. По дорогам спешно маршировали центурии: случилось небывалое дело, мятеж!
Однако местные командиры ничего не могли поделать, и за три дня войско Блейда достигло десяти тысяч. Разорены были восемь рабских городков; их охрана бежала, почти не оказывая сопротивления. И всякий раз страннику приходилось клинком усмирять тех, кто пускался в кровавый разгул; но после этого остальные, на время усмиренные зрелищем быстрой и скорой расправы, роптали все сильнее и сильнее.
Тем временем командовавший остатками охранного легиона легат собрал, наконец, все свои силы в кулак. Уже брошены были почти все рудники, шахты и сталеплалильни; рабов целыми толпами, точно скот, гнали в город, в громадные загоны близ портовых складов, где могли поместиться десятки и сотни тысяч душ. Сам же военачальник решительно вывел своих легионеров за ворота…
Разведки у Блейда не было. Никакой, даже самой плохонькой. Пильгуев можно было держать только всех вместе; оказавшись в одиночестве, в ситуации, когда приходилось отвечать самим за себя, они терялись и не могли выполнять самые простые задания. Поэтому странник решил не скрываться — пусть здешние командиры выйдут на него сами…
Они так и поступили. Им удалось собрать девять полных когорт — легион пополнился горожанами. Отлично экипированные центурии одна за другой маршировали по широкому тракту навстречу мятежникам.
То, что «оборона есть смерть вооруженного восстания», Ричард Блейд помнил твердо. И потому атаковал сам, хотя численного преимущества его армия почти не имела, а уж про выучку и говорить не приходилось. Правда, восставшими рабами командовал он сам, а это практически уравнивало шансы сторон. Странник позволил длинной колонне противника полностью втянуться в редкий лесок, что окружал город, а потом… Потом заранее подрубленные деревья по обе стороны дороги стали внезапно валиться на головы солдатам. Тяжелые вековые стволы в два обхвата толщиной падали на легионеров, а вслед за ними хлынул поток пильгуев. Густо полетели самодельные стрелы из наскоро сработанных луков; строй центурий сломался сразу, и бой превратился в беспорядочную свалку.
Блейд сражался наравне со всеми. В этом бою не было места для тонкого маневрирования и хитроумных позиционных замыслов; все решали сила и внезапность.
На лесной дороге вспыхнула дикая схватка. Внезапная атака сразу же дала преимущество воинам Блейда; они сражались самозабвенно, не щадя себя, и, даже умирая, старались прихватить с собой хотя бы одного врага. Длинная колонна легионеров сразу же оказалась разорванной на множество частей, каждая из которых билась сама по себе.
Сражение кончилось довольно быстро. Лишенные преимуществ строя, растерянные, ошеломленные внезапным нападением легионеры погибли все до единого. Некоторые, видя, что все потеряно, стали было сдаваться в плен, но были почти все перебиты. Блейд с трудом спаи от неминуемой расправы лишь полсотни солдат.
Правда, и его воинство потери понесло немалые. В живых осталась едва ли половина; однако дело было сделано. Ричард Блейд владел теперь всем Рудничным Краем, и освобождение десятков тысяч рабов- пильгуев было лишь делом времени.
Мало-помалу к страннику начали стекаться его выжившие командиры — разгоряченные, распаленные боем, с головы до ног забрызганные кровью. Это были те, в ком даже рабство не смогло погасить природный огонь и жажду мести. Пока младшие офицеры, десятники и сотники, приводили растрепанное войско в относительный порядок, Блейд устроил военный совет. Из десяти тысячников уцелело шестеро — самые хитрые, ловкие и удачливые.
— Есть такое правило: прежде, чем принять решение, старший командир выслушивает младших, — объявил странник. — Пусть каждый скажет, что, по его мысли, надо делать дальше.
Сперва тысячники только чесали в затылках, ибо никто из них не задумывался о подобных вещах. Был их предводитель, великий Морион — в чем никто больше не сомневался, — который все знал и все решал: А думать самим… да еще о том, что делать дальше? К такому они приучены не были; они только недавно поняли, что это такое — думать и принимать решения самостоятельно. Ясно, ничего дельного Блейд услышать не мог. Но ему важен был этот разговор, чтобы понять, чего же ждет от него войско.
— Город брать надо, — наконец решился один из тысячников, здоровенный в сравнении с остальными пильгуями парень по имени Фар. — Город возьмем, погуляем… Все наше будет.
Остальные пятеро тысячников согласно закивали. Видно было, что мысль взять город им до крайности понравилась — также, как она не понравилась Блейду.
— А что скажут остальные? Ты, Гдоп? — Гдоп, высокий и худой, точно жердь, криво дернул рассеченной щекой. В глазах у него застыло свирепое выражение — настолько свирепое, что можно было подумать, он вот-вот направится к месту казни и возьмет в руки топор палача.
— Да, прав Фар! Сухэй брать надо. А дальше решим. Там жратвы, небось, полно… Парням откормиться надо, да девок ихних дебелых помять. А иначе…
— Понятно, — медленно произнес Блейд. Ему и в самом деле все было понятно. Его «тысячники» могли заглянуть самое большее в завтрашний день. Что они станут делать после взятия портового города, их пока совершенно не волновало. «Что-нибудь придумаем» — вот и весь сказ. Рабы жаждали первым делом рассчитаться со своими бывшими хозяевами; эта жажда мести была понятна, но если заниматься только тем, что тешить эту страсть…
— А сказать вам, что будет, когда вы возьмете город и приметесь за гульбу? — заговорил Блейд. — Империя пришлет сюда два или три легиона — настоящих легиона, не здешним старикам чета! И от всех нас останется одно лишь мокрое место, понятно? Мокрое место! И живые будут сильно завидовать мертвым… Так просто они пленных не прикончат, не надейтесь! Я видел, знаю. Сжигание живьем можно назвать самой быстрой и милосердной казнью.
Эти слова подействовали. Тысячники переглянулись. Фар облизнул губы.
— Так… так что же делать, великий Морион? Ты — мудрый! Ты — наш вождь. Скажи же нам, что делать!
— В первую очередь надо отправить самые лучшие отряды вперед, захватить перевал. Остальным же — освободить всех до единого рабов…
— А кабаров сделать рабами и загнать в шахты! — тотчас же подхватил Гдоп.
— Нет, пусть они теперь нужники вместо нас чистят! — ухмыльнулся Фар. — Пускай они ручки в дерьме-то нашем попачкают! — его речь вызвала одобрительный гогот.
— Хватит! — Блейд повысил голос. — Своего соображения нет, у других занять не стесняйтесь! Значит, так: Сухэй мы пока трогать не будем. Выгоднее договориться…
— Они нам вина и девок, гы-ы! — осклабился Фар, в сладостном предвкушении позабывший даже о субординации. Блейду пришлось напомнить — ударом кулака в живот, так что Фар согнулся пополам и медленно повалился набок, судорожно хватая воздух разинутым ртом, точно выброшенная на берег рыба.
— Это научит тебя слушать внимательно и не перебивать, когда я говорю, — назидательно заметил
