начал подбираться к последнему врагу.
Между ними было не больше пяти ярдов, и воин даже не пытался достать стрелу из колчана за спиной — понимал, что страшный противник воспользуется секундным промедлением и всадит ему в грудь топор. Чуть поколебавшись и не спуская с Блейда настороженного взгляда, он отшвырнул лук и спустил с плеча ремень колчана. Пригнувшись, вытянув вперед руки, мужчины начали медленно кружить вокруг трупа лошади, разделявшего их, словно некий пограничный рубеж. Блейд знал, что схватка выиграна, хотя туземец выглядел крепким бойцом, он боялся. Разведчик заметил, что он изо всех сил пытается побороть страх — а этот человек, безусловно, не был трусом. Но только что на его глазах свершилось непостижимое — загнанный зверь превратился в охотника, растерзав двух воинов и трех лошадей. А там, позади, у подножия холма, стыла еще пара трупов. Что за злого духа преследовал их отряд? Оборотня, который умел убивать стремительней, чем небесная молния?
Воин лесного племени не успел закончить своих размышлений. Блейд, перепрыгнув через труп лошади, ребром левой ладони ударил его по запястью, выбил томагавк и всадил свой топор ему в шею.
Две-три секунды победитель следил за тускнеющими глазами побежденного; потом он выпрямил спину и прислушался. Он не мог подарить жизнь никому — ни людям, ни животным. Наверняка не только эти пятеро выслеживали его, и чем меньше охотники будут знать о своей добыче, тем лучше. Преследователей оставалось не меньше двух дюжин, у них — оружие, лошади, запасы пищи и самое главное — знания. Пусть это знания дикарей, но они свободно ориентировались в мире, который для него пока что был чужим и незнакомым. Все преимущества Блейда сводились к изощренному боевому искусству и неожиданности; он не хотел лишаться ни того, ни другого.
Разведчик обвел взглядом залитый кровью мох и мертвые тела, застывшие в странных изломанных позах. Итак, внезапность и умение сражаться, добрые его союзники… Но в балансе сил уже стоило учитывать не только это. Оружие -луки, стрелы, метательные копья, топоры, одежда — штаны из тонкой замши, накидки, кожаные сапожки вроде индейских мокасин, ремни, вероятно, пища и вода — Блейд видел объемистые мешки и фляги, притороченные к седлам. Он раздобыл снаряжение, и это намного повышало шансы на победу в смертельной игре, навязанной ему случаем.
Быстро, но внимательно Блейд осмотрел тела своих противников. Рослые смуглые люди, черноволосые, с европеидными чертами. Они были мускулистыми, длинноногими и, на первый взгляд, ничем не отличались от самого Блейда и любого из крепких загорелых парней, которых можно лицезреть на пляжах южноевропейских курортов. Пожав плечами, разведчик стянул мокасины, одежду и ремни с самого рослого и начал облачаться; затем проверил переметные сумки у седел, выбрал оружие. Эти туземцы не были дикарями. Безусловно, их даже нельзя было сравнивать с американскими индейцами доколумбова периода; скорее уж — с конными варварами, волны которых прокатывались по Европе в первом тысячелетии новой эры.
Наконечники стрел и пятифутовых дротиков оказались стальными — как и лезвия топориков, стремена, пряжки ремней и бляхи на поясах. Вся одежда была кожаной, но ее изготовили не из грубых, кое-как продубленных шкур, а из отличной оленьей замши. И, наконец, упряжь! Седла, попоны, стремена, поводья, шенкеля! Непривычной формы, необычного вида, однако превосходного качества. На миг Блейда кольнуло сожаление — возможно, стоило поберечь для себя одного скакуна… Но он не был уверен, что сумел бы справиться с этим животным; а если б оно вырвалось, то привело преследователей прямо к нему -не хуже охотничьего пса.
Нет, он поступил верно. Лес становился все более густым, траву сменяли кусты и подлесок, так что лошадь вскоре превратилась бы в обузу. Другое дело, если б он наткнулся на тропу… но в его положении лучше держаться от троп подальше.
Где-то за деревьями звонко заржал скакун, и Блейд вздрогнул. Затем, забросив за спину лук с колчанами и туго набитый мешок и сжимая в левой руке томагавк, а в правой — копье, он метнулся в самую чащу, обогнул плотные заросли довольно высокого кустарника и полушагом-полубегом двинулся к северу, к горам. Прошло минут пятнадцать, когда он вдруг сообразил, что Лейтону давно пора выписывать обратный билет. Однако билетная касса оставалась закрытой, и пронзительный гудок экспресса не сверлил его виски привычной болью.
До вечера он убил еще четверых: двух — стрелами, одного — дротиком и еще одного — ловко брошенным томагавком. Все четверо были пешими, и немудрено; лес постепенно превратился в настоящие джунгли, перемежавшиеся с высокими голыми холмами и скалами. Блейд слышал, как в отдалении перекликаются охотники, и ему показалось, что их стало больше. Возможно, из стойбища на поляне подошли еще воины, а это значит, что ситуация ухудшается с каждой минутой.
Подумав, он вытащил из туго набитого колчана три стрелы, сломал их и отправил Лейтону одну за другой с пятисекундными интервалами. Только идиот не догадался бы, что он подает сигнал СОС, а его светлость отнюдь не был глупцом; однако никаких действий не воспоследовало. Это было совсем странно! Согласно договоренности, Лейтону полагалось забрать его через час -независимо от результатов испытаний Старины Тилли. Он мог забрать его и раньше, если бы опыт увенчался успехом и профессора удовлетворили те артефакты — сучья, листья, камни — и Бог знает, что еще, которые Блейд переслал бы ему в первые минуты. Однако прошло уже часов семь, а разведчик все еще пребывал в этом безымянном мире, петляя в лесу подобно хищнику, которого загоняет собачья свора!
Необъяснимо!
Тем более необъяснимо, что телепортатор работал. Выйди он из строя, Блейд не смог бы отослать домой даже сухого листка, не говоря уж о полуфунтовых камнях, которые метнули в него пращники, и стрелах с железными наконечниками. Конечно, никто не мог гарантировать, что все это добро попало именно в закрома его светлости или вообще на Землю; но тогда вступал в силу первый параграф инструкции, и через час Блейд должен был оказаться дома.
Может, чертов компьютер потерял его? Или поднял бунт? Или распался на части? Взлетел на воздух?
Существовала, однако, иная возможность, гораздо более реальная, о которой Блейд всегда думал с замиранием сердца. Время на Земле и в Измерении Икс шло по-разному, и он прекрасно помнил, что катразское странствие заняло на две недели больше, чем показал календарь в кабинете Лейтона. Правда, старик уверял его, что коэффициент «темпорального сдвига», как он выражался, не превосходит десятипятнадцати процентов, и в самом крайнем случае месяц, проведенный в чужом мире, может соответствовать двадцати пяти земным суткам. Но что, если Лейтон ошибался? Если условленный час, который отсчитывает его хронометр, равен столетию в этом мире?!
Целый век блуждать в дремучем лесу с погоней за плечами? Нет, на это Ричард Блейд был не согласен!
К концу дня, когда Блейд сшиб томагавком близко подобравшегося вражеского разведчика, он послал еще один сигнал — опять переломил стрелу, вымазал древко и наконечник в крови туземца, прилепил выдранный у него клок черных волос и отправил эту икебану Лейтону. Теперь даже кретину ясно, что он нуждается в помощи! А в следующий раз он пошлет его светлости отрезанное ухо, палец или целую голову — на тот случай, если у профессора случился приступ старческого маразма.
Усмехнувшись, Блейд выбросил из головы мысли о Земле, о Лондоне, о маленьком кабинетике Лейтона рядом с машинным залом и о своем намерении провести вечер — и ночь, разумеется! — с очаровательной Джойс Олмстед. Короткая вылазка не удалась, и небольшая прогулка явно грозила превратиться в длительную и весьма неприятную отлучку. Как всегда, он должен сам решать свои проблемы, и первой из них являлась свора длинноногих черноволосых охотников, что шла по его следам.
Блейд пустился бегом и, оторвавшись от преследователей, позволил себе десятиминутный отдых. Он полагал, что до них не меньше мили, потому что перекличка стихла в отдалении, впрочем, это могло оказаться военной хитростью, так что бдительности он не терял.
В мешке, висевшем за его плечом, были свежие лепешки и вяленое мясо. Он поел и сделал несколько глотков из объемистой фляги — вода, подкисленная каким-то ягодным соком, прекрасно утоляла жажду. После схватки со всадниками Блейд прихватил только одну седельную сумку, но запасы в ней были весьма обильными — фунтов двадцать продовольствия, не меньше. Это наводило на грустные мысли, вероятно, его собираются преследовать до победного конца.
До конца… Либо это будет его конец, либо он перебьет всю компанию охотников. Блейд не надеялся,
