– Зачем вы его сюда привели? Решили, что мне делать больше нечего, кроме как разговаривать с теми, кто повредился головой? Таких вокруг храма много бродит, бормочут о своих видениях и о каре Господа, которая нас непременно настигнет. Надо будет как-нибудь провести небольшую чистку и покормить ими камень. А этот что говорит?
– Он говорит, что когда мыл статую Багра, бог обратился к нему и потребовал, чтобы позвали верховного жреца. Больше он ничего не помнит – ни как упал, ни как бегал утром по храму, призывая вас…
– Это что-то новое, – недовольно скривился верховный жрец. – И вы предлагаете мне сейчас же идти к статуе, чтобы она со мной поговорила? Может быть, мне еще самому ее помыть?
– Вы же приказали, чтобы обо всех подобных инцидентах мы сразу вам докладывали.
Верховный жрец задумался.
– Что ж, из этого тоже можно извлечь пользу. Служку помыть и переодеть, сейчас от него слишком скверно пахнет. Всем рассказать о его видениях. Подготовить для него текст рассказа, корректировку внесу я сам. Сделаем из него нового святого, во славу Багра…
Кто-то из жрецов вздохнул:
– Аир настаивает на том, чтобы вы пошли к статуе. Он говорит, что Багра сам хочет поговорить с вами и что это очень важно…
– Чушь! – фыркнул верховный. – Я бываю в храме каждый день, и почти всегда, когда проводится жертвоприношение, но еще ни разу статуя со мной не говорила…
– Ночью, – пробормотал служка. – Нужно ночью, когда в храме никого нет, чтобы Багра смог вас узнать…
Верховный рассмеялся:
– А ты считаешь, что в толпе он меня не узнает? Меня, того, кого он поставил над вами? Самого преданного и любимого им?
– Ночью, нужно ночью, когда никого нет, – пролепетал служка. – Он так сказал.
Верховный жрец посмотрел на жрецов, держащих служку, и вздохнул.
– Раз я сам велел, чтобы об этом мне всегда докладывали, то, видимо, придется пойти, чтобы потом не возникло слухов. Тем более что мы этого болвана собираемся сделать новым пророком. Я пойду к статуе, но не в эту ночь, сегодня у меня был трудный день, а вот завтра вполне возможно. Оповестите всех верующих, что завтра ночью я буду общаться с Багрой, пусть подготовят свои просьбы. Мне, конечно же, их не приносить, но подношения соберите…
Утром Кир ушел рано, когда офицер еще спал. Он оставил еще одну бутылку пойла Ринка на столе – на этот раз уж точно для офицера последнюю, – надеясь, что тот ее найдет и сможет смягчить жестокое похмелье.
Рюкзак теперь изрядно потощал и стал почти таким, как у других прохожих, хотя там все еще позвякивали при каждом шаге пара бутылок Ринка. Кир взял их, зная по своей прошлой жизни, что в стране, где правят военные, спиртное становится единственной валютой, на которую можно купить почти все.
Кир немного побродил среди мусорных куч, прежде чем нашел удобное место с хорошим обзором в узком тупиковом переулке, оттуда были видны и небольшая площадь, и пивная, про которую говорил офицер.
Пока не появились первые прохожие, он сделал себе гнездо из картонных коробок, залез в него и приготовился к долгому ожиданию.
Когда наступил полдень, Кир уже пожалел о том, что ушел, не поговорив с офицером. Теперь он мог только надеяться, что офицер вспомнит о своем обещании помочь. А если не вспомнит, то Киру снова придется его навестить вечером, когда тот придет со службы. При этой мысли его желудок болезненно содрогнулся.
По площади проехало несколько военных грузовиков, но ни один не остановился. Кир вздохнул и заворочался, стараясь найти удобное положение.
Прохладный ветерок свободно бродил по его картонному гнезду, и Кир чувствовал, что тело начинает затекать от неподвижности и холода. Но встать он не решался, на площади появился патруль. Солдаты остановились у пивной и стали внимательно рассматривать редких прохожих.
Когда Кир окончательно проголодался, на площади, наконец, затормозил военный грузовик.
Водитель с подозрением оглядел площадь и выбрался из кабины. Он обошел автомобиль, обстукивая скаты, при этом постоянно оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что Кир, увидев его, обязательно подойдет. Не дождавшись, водитель как-то вдруг сразу погрустнел и неуверенно пошел в пивную.
Кир покинул свое картонное гнездо, подпрыгнул несколько раз, чтобы согреться, и пошел к грузовику, стараясь не выделяться среди обычных прохожих.
Все было так, как обещал офицер. Ключ зажигания торчал в замке, а рядом на сиденье пассажира лежали документы. Среди них был пропуск на полигон, а также приказ доставить груз в часть, находящуюся на его территории. Кроме того, там же лежали кобура с пистолетом на армейском ремне, погоны и солдатское кепи. Кир благодарно улыбнулся, завел грузовик и медленно выехал с площади. В зеркало заднего вида он увидел, как из пивной вышел водитель, посмотрел ему в след, неуверенно помахал рукой и отправился в другую сторону.
Кир осторожно нажал педаль газа, пробуя машину: несмотря на то что грузовик был совсем не новым, двигатель работал ровно и устойчиво, и это было хорошим предзнаменованием того, что он все-таки сумеет добраться до полигона.
Кир давно не водил тяжелые машины, и у него это пока не очень хорошо получалось, поэтому он старался выбирать пустынные улицы, пока это было возможно.
Но город больше всего напоминал крысиный лабиринт, чем место, где живут люди. Одни улицы были перекрыты ржавыми остовами машин, другие огромными мусорными кучами, поэтому Кир долго блуждал, прежде чем сумел выбраться на широкое шоссе. За все это время его никто не остановил, многочисленные солдатские патрули, увидев военный грузовик, чаще всего просто равнодушно отворачивались.
