добраться, то что будет, когда жрецы и камень наберут еще большую силу?
Кир споткнулся о ржавые доспехи, лежащие на тропе. Серый череп выкатился из-под ног и откатился в кусты. Это были останки черного воина, умершего от рук людей-волков, а может, и его самого.
Он когда-то здесь устроил небольшую войну, и тысяча черных воинов и десять жрецов погибли в этих горах, пытаясь предотвратить то, что было предсказано в древнем пророчестве. А там было сказано, что он – человек из чужого мира, убьет черного короля Грэга. Кир исполнил пророчество, но оказалось, что это не конец его испытаний, а только начало нового пути. Потом ему пришлось бороться и дальше с черными жрецами, и закончилось это тем, что воин уничтожил черный камень, приложив к нему солнечный камень, и избавил этот мир от черных жрецов. Люди-волки стали тогда его армией, они приняли его в свою стаю и назвали одиноким волком.
Сейчас в полуразрушенном городе волков жила его дочь Дара, она несла в себе древнюю кровь и также, как и ее мать Ила, была способна почувствовать солнечный камень на расстоянии. Именно за ней сейчас он шел, чтобы взять девушку с собой в другой мир.
Как Дара отнесется к этому, Кир не задумывался, она была волчицей, а значит, всегда готова к тому, чтобы помочь в его борьбе, потому что воин был одиноким волком. По законам стаи одинокий волк имел право забрать с собой любого из племени волков и даже все племя, потому что он не принадлежал самому себе. По их поверьям одинокий волк был сыном богини Матери-волчицы и Великого волка и выполнял только их волю. Кир грустно усмехнулся.
Так было когда-то…
А теперь он выполняет волю всех богов, а не только богини Матери-волчицы…
Он подошел к бурной, вздувшейся от дождей реке, немного пройдя по берегу, нашел развалившуюся избушку отшельника и его кости на сгнившей постели. Отшельник умер так, как и хотел – в одиночестве.
Кир развел костер рядом с избушкой и приготовил ужин, глядя невидящими глазами в огонь. Ночной лес жил своими делами, хищники вышли на охоту. Воин вслушивался в крики и рычание и чувствовал себя так, словно вернулся домой.
На следующий день, после долгого перехода он заночевал на берегу лесного озера, где когда-то впервые обнял Илу и где они зачали их единственную дочь – Дару…
Кир искупался в озере, оно было таким же теплым, как тогда, и воспоминания нахлынули на него, они не были горькими, просто стали далекими, и казалось, что принадлежали не ему, а кому-то другому.
Воин уже не понимал мотивов своих тогдашних поступков, они казались ему безнадежно глупыми и пропитанными верой в то, чего никогда не было и никогда не будет.
До города, в котором жила стая, от озера оставалось совсем немного, и этот путь был усеян костями, ржавыми доспехами черных воинов и пеплом от костров людей-волков.
Спустившись по узкой тропке и пройдя между двух высоких мрачных скал, Кир почувствовал, что за ним наблюдают. Это был передовой дозор стаи, в одном из воинов текла его кровь, правда уже изрядно разбавленная, вероятнее всего это был его внук, а может быть и внучка. Волчицы тоже участвовали в сражениях и ходили в дозоры.
На узкую тропу из-за кустов перед ним вышли два мускулистых обнаженных воина, угрожающе подняв ножи-когти. А на скале появились два лучника и натянули луки.
– Кто ты? – свирепо прорычал один из воинов. – И почему ты идешь по этой тропе?
Кир остановился.
– Раньше волки просто рычали, не считая нужным говорить обычным языком с чужими, – спокойно ответил он.
Из-за кустов появились две девушки, с любопытством разглядывая его, в руках у них блестели ножи- когти. На них были только набедренные повязки, и они были очень молоды. Похоже, девушки совсем недавно пришли в племя из храма. В одной из них текла его кровь, но она не узнала и не почувствовала родства. Видимо, его способности не передались ей, и это почему-то огорчило Кира.
Одинокий волк мягко улыбнулся ей, но в ответ услышал предостерегающее рычание.
Волк-воин приблизился к Киру и, приставив нож-коготь к его горлу, снял с него пояс с кинжалом и меч.
– Ты не ответил на мой вопрос, – произнес воин, стоявший перед Киром на тропе. – А твоя жизнь сейчас находится на острие когтя. Твое молчание может стоить тебе твоей никчемной жизни.
Кир осторожно кивнул, насколько смог с ножом, приставленным к его гортани.
– Прости меня, воин, но я – одинокий волк, – проговорил он.
Девушки прыснули от смеха, а вслед за ними расхохотались и воины.
– Ты очень глуп, чужеземец, – ответил ему, наконец, отсмеявшись, воин. – Возможно, от кого-то ты случайно услышал про одинокого волка, но тебе, должно быть, забыли сказать, что одинокий волк – великий воин. И он огромного роста и небывалой силы. А ты всего лишь земляной червяк, всего лишь мясо, дичь для охоты молодых волков.
Волки снова засмеялись, на этот раз смеялись даже лучники, стоявшие за его спиной. Коготь-нож неприятно двигался от смеха воина по горлу Кира, один слабый неосторожный нажим, и воин мог умереть, глупо и бессмысленно.
Кир вздохнул и медленно и осторожно отвел нож от своего горла. Смех мгновенно прекратился, волки настороженно смотрели на него. Кир пожал плечами:
– Он мог убить меня своим когтем раньше, чем услышал бы вожак.
Глаза у воина неприятно сощурились:
– Сейчас я решаю твою судьбу, а не вожак. И я должен решить – пойдешь ли ты дальше или умрешь здесь.
