усиливал и закреплял в потомстве как раз нецелесообразные для рыб, но интересные признаки. Такой процесс называется искусственным отбором. Так в прежние времена создавались домашние животные и культурные растения, этот же метод применяют и ныне ученые-селекционеры. Таланту рыбоводов- селекционеров мы и обязаны появлением удивительных цзиюй.
«Золотых рыбок держат для украшения или для любопытства, — писал Чарлз Дарвин, — и можно заранее сказать, что здесь отбор должен был широко применяться при образовании новых пород. Так и было в действительности».
Интересен и современный опыт работы китайских рыбоводов с золотыми рыбками.
Размножаются цзиюй весной и летом. На жаберных крышках у самца появляются белые пупырышки — единственное отличие его от самки. Как только начинается преследование самцом облюбованной рыбки, надо спешить — из чана, в котором в Китае содержат цзиюй, тотчас высаживают всех остальных обитателей. Обычно через полчаса уже выметана икра, из которой на пятый-шестой день выклевываются личинки. Мальков выкармливают мелкой дафнией. Едят они и водоросли, которыми обрастают изнутри стенки чанов.
Окрашивается молодь по-разному: одни быстро, другие — лишь через год. Но рыбоводы знают, какой будет та или иная рыбка, и отбирают только тех, которые их интересуют. Отбор делают так: круговыми движениями мешают воду в чане и, пока мимо проносятся молодые рыбки, мягким сачком вылавливают самых лучших. В течение одного-двух месяцев это повторяют несколько раз.
Но многие из диковинных цзиюй — это единичные и случайные отклонения от нормы, их признаки не закреплены и могут не повториться в потомстве. Не раз уже привозили в Москву и бывший Ленинград удивительные разновидности китайских золотых рыбок, но в потомстве не было ничего интересного.
Селекционные работы с золотыми рыбками, конечно, должны быть продолжены. И не только в Китае и Японии. Московский зоопарк, аквариумные отделы других зоологических садов страны, клубы аквариумистов могли бы возродить былую славу своих предшественников, создавших московских телескопов и вуалехвостов.
Путем искусственного отбора удалось получить золотые вариации не только карася. В нашей стране разводится в больших количествах орфа — золотая разновидность язя. Собиратель отечественных редкостей москвич Ю.Я.Мишарев однажды подарил мне изумительных по красоте красно-бело-золотистых линей. А в Японии стали популярными многоцветные карпы, получившие название кои. Им присвоен громкий титул императорских карпов.
История кои напоминает историю золотых рыбок. Японские рыбоводы заметили у некоторых карпов необычную пятнистую окраску. От этих рыб было получено еще более пятнистое и яркое потомство. Так постепенно, усиливая нужные признаки и отбирая самых ярких многоцветных особей, удалось получить красочных декоративных карпов.
В 1952 году кои были выставлены для обозрения в садовых прудах императорского дворца. Отсюда их завезли на Гавайские острова и в США. Появились кои и у нас, их демонстрировали на Выставке достижений народного хозяйства в Москве.
В Японии кои разводят в специальных небольших квадратных бассейнах, а выращивают в обычных прудовых хозяйствах, в нагульных прудах. Во время торгов рыбы находятся в больших чанах. Их принято разглядывать не сбоку, а сверху — ведь спинка самая яркая.
Декоративные карпы достигают длины 60 сантиметров и используются для зарыбления парковых и городских водоемов. Преимущество кои перед золотыми рыбками в том, что они легко перезимовывают подо льдом. Впрочем, ростовские аквариумисты приучили к такой зимовке и золотых рыбок. Удивительное зрелище видел я в саду ростовчанина В.Дамаскина: на звук колокольчика (сигнал кормления) из-подо льда бассейна к проруби сплывались великолепные телескопы и вуалехвосты.
Остается пожалеть, что водоемы наших парков лишены пока этого красочного живого украшения. Правда, в последнее время к возрождению былой российской славы в культуре золотых рыбок подключились инциативные люди из кооперативов и малых предприятий. Будем надеяться, что они справятся с этой задачей.
А в Китае между тем селекционеры готовы открыть новую страницу культурного рыбоводства. На этот раз в качестве производных взяты уже не карповые рыбы — карась и карп, а представители близкого им семейства Чукучановые (Catostomidae). Рыбы довольно похожи на карповых. В настоящее время они встречаются в Северной Америке (в наших рыбохозяйственных водоемах акклиматизированы американские буффало), у нас — на Колыме и Чукотке, в Китае — в бассейне Янцзы. Китайская рыба миксоциприна (Myxocyprinus asiaticus) используется в декоративном рыбоводстве. Корпус и голова миксоциприны похожи на сазаньи. Плавники же совсем другие: спинной имеет высокий закругленный вырост и затем тянется до хвостового стебля, брюшные и грудные — очень широкие. Окраска — как у увеличенного суматранского барбуса: по желто-песчаному фону проходят три вертикальные широкие черные полосы, плавники густо усеяны мелкими темными пятнами.
Наверное, это очередное чудо восточных волшебников декоративного рыбоводства — не последний их сюрприз.
Искорка индейского бога
Рабо застонал и с трудом открыл глаза. Голова была словно налита чугуном, а руки совершенно не повиновались. Рабо скосил глаза в сторону: где он? Над головой была крыша из широких листьев, стены хижины — тоже из этих листьев. «Как я сюда попал?» — мучительно вспоминал он.
В памяти всплыли картины ночного Парижа. Неоновые рекламы, бесконечный поток автомашин, светящиеся подъезды баров и ресторанов. Коньяк, кальвадос, шампанское. Потом варьете, бары и просто погребки без названий. Абсент, вермут и, наконец, самые дрянные портвейны. Деньги кончились. О, эти проклятые светлые кругляши, эти чертовы зеленые бумажки! Они давались ему совсем не легко.
Нет, он не хотел работать где-нибудь клерком или гнуть спину на заводе. Он, Август Рабо, вольный человек.
И он стал замышлять новую экспедицию. Куда? А, все равно! Он знал: что бы он ни привез из экзотических тропиков, все можно обратить в деньги, на всем сделать бизнес.
Рабо был типичным порождением своего времени и класса: авантюрист-путешественник, коммерсант, торгующий любыми экзотическими животными и растениями.
Он выехал вновь на знакомый континент, в район реки Амазонки. Более полутора тысяч километров прошел пароход по этой великой реке, прежде чем за поворотом показались светлые постройки Манауса. Здесь можно было заготовить шкуры крокодилов — ведь они так ценились в Европе!
Затем он двинулся на пароходе, гораздо меньшем, чем прежний, по реке Яка и проплыл еще почти столько же. Здесь его интересовали орхидеи и бабочки. Орхидеи — цветы, похожие на бабочек, — только входили тогда в моду, и богатые люди Европы, устраивая у себя дома оранжереи, платили за привезенные редкие виды бешеные деньги. А бабочки-эти живые цветы из лесов Амазонки — всегда были желанными не только для любителей-коллекционеров, но и для крупных музеев.
Здесь, в глубине неисследованной страны, он услышал легенду о скрытых в лесах алмазных россыпях. Алмазы! Можно ли желать чего-либо большего?! И он задается новой целью.
Экспедиция движется в горы, иначе к местам алмазных россыпей древних инков не подобраться. Массивные ламы, высоко подняв гордые головы, размеренно шагают, раскачивая тюки с имуществом экспедиции и усыпляя своих седоков. Но вот тропинки становятся такими узкими, что ехать верхом уже невозможно. Начинается самый трудный участок пути.
Сколько дорог теряется в девственных лесах Амазонки, сколько тайн хранит в своем сердце эта гигантская неизведанная страна!
…И вот вместо алмазов и орхидей — темная хижина и страшная головная боль. Рабо заболел лихорадкой еще в пути и долго крепился. Он знал, что из 250 видов ядовитых змей мира большую часть Господь Бог щедро рассыпал в этих лесах. Знал, что укусы некоторых местных муравьев могут быть смертельными. Знал и о всех видах тропической лихорадки, поджидавшей его здесь. И все-таки он стремился сюда… Теперь он лежал, сраженный болезнью. Он попытался подняться:
— Ты очнулся, сын мой? — услышал он скрипучий голос.
— Где я? — спросил он.
— Лежи, лежи, — успокоила его старая индианка, — ты еще очень слаб.
