— Налить вам?
Уэнди кивнула.
— Кофе, пожалуйста. — Она взяла конверт. Что бы в нем ни было, она должна прочитать это.
Бумага внутри была с элегантной монограммой, но сама записка была отпечатана на машинке.
«Простите за то, что печатаю, — говорилось в ней. — Но иногда мне трудно писать. Окажите любезность, загляните ко мне в гостиную утром, когда Вам будет удобно». — Записка была подписана от руки, немного коряво: «Элинор Берджесс».
Потягивая кофе, Уэнди снова перечитала записку. Записка была предельно проста, но как понять, что стоит за этими словами? Возможно, Элинор просто хотелось побеседовать с ней, а возможно, она хотела сообщить Уэнди, что в ней больше не нуждаются и она может считать себя свободной. Единственный способ узнать — пойти к ней. И лучше незамедлительно, пока не разыгралось воображение.
Служанка все еще стояла около кровати. Ожидая, по всей видимости, дальнейших распоряжений.
— Вы не знаете, мою одежду принесли? — спросила Уэнди.
— Да, мисс. Я сама принесла ее рано утром.
Я налью вам ванну?
— О Господи, нет, я пока еще в состоянии сама открыть кран! — Уэнди откинула атласное одеяло, и оно сползло на пол. — Черт, я не хотела…
— Да это то и дело случается. Вы бы видели, как оно запуталось в прошлый раз, когда здесь ночевала одна из подруг мистера Мака… — Служанка запнулась и прикусила язычок.
Нужно тотчас поставить ее на место, подумала Уэнди. То, как женщина произнесла «в прошлый раз», ясно показывало, что в ее глазах интерес Мака к Уэнди носил романтический характер.
— Извините, мисс. Мне не следовало говорить вам об этом.
— Вероятно, нет, — весело согласилась Уэнди. — И все-таки, поскольку я не одна из подруг мистера Мака, мне не так уж интересно, что кто-то из них делает. — Она вскочила с постели.
— Да, мисс, — с сомнением проговорила служанка. — Могу я сделать для вас еще что-нибудь?
— Ничего, спасибо.
Уэнди подождала, пока служанка уйдет, затем включила воду в ванной и поискала одежду. Она нашла ее в платяном шкафу, аккуратно выглаженную и выглядевшую лучше новой. Быстро приняв ванну, она забрала волосы и навела макияж, использовав то немногое, что было у нее в сумочке. Вполне сносно, заключила она, пусть и не столь эффектно. По крайней мере, она не заставила ждать Элинор Берджесс. Прошло только пятнадцать минут, как она прочитала записку, и вот она уже стучится в арочную дверь ее гостиной.
Инвалидное кресло стояло у письменного стола в углу комнаты, сиделки нигде не было видно. Когда Уэнди вошла в комнату, Элинор повернула свое кресло к двери и бросила удивленный взгляд.
— Моя дорогая девочка, — сказала она, жестом приглашая Уэнди сесть, — я совсем не имела в виду, чтобы вы примчались ко мне сломя голову. Вы бы не спешили и отдохнули. Неужели служанка неправильно поняла меня и разбудила вас?
По крайней мере, не похоже, что ее выставляют за дверь, подумала Уэнди.
— Нет, я уже не спала. И я провела очень спокойную ночь. — Если Уэнди и солгала, то совершенно безобидно.
Элинор сложила руки на коленях.
— Мак говорит, что я обидела вас прошлым вечером.
Уэнди удивленно заморгала. Пусть бы Мак занимался собственными делами. Чего, черт возьми, он пытается добиться?
— Он считает, что я, в сущности, сказала, что не желаю, чтобы вы виделись с Авророй или помогали заботиться о ней.
— Да, я понимаю, конечно, трудно…
— В действительности я имела в виду лишь, что не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанной заботиться о ней. Я хочу, чтобы вы наслаждались своим пребыванием здесь, а у моих сиделок в избытке свободного времени. Мой врач говорит, что я должна держать их под рукой, но, по сути, чем больше я обхожусь собственными силами, тем медленнее прогрессирует моя болезнь. Так что они будут только счастливы присмотреть за ребенком в течение нескольких дней. Вот пройдет Рождество, и у нас будет достаточно времени, чтобы подыскать настоящую няньку.
— Это не обязанность, миссис Берджесс, — мягко сказала Уэнди, — это радость — заботиться о Рори.
— Авроре очень повезло, что у нее есть вы. И все же…
Раздался стук в дверь, и в комнату вошла сиделка, держа на руках Рори, одетую в голубое кружевное платьице, какого у нее не было раньше.
Завидев Уэнди, девочка начала ерзать и так размахивать ручками и ножками, что казалось, она пытается перелететь через комнату. Она что-то лопотала, смеялась, ворковала и улыбалась во весь рот.
Как Уэнди хотелось понять, что говорит ей Рори! Волна чистой любви захлестнула ее, и невозможно было ей противостоять. Ей было все равно, одобряет ли ее Элинор Берджесс. Она не могла отвернуться от девочки, которая хочет, чтобы Уэнди взяла ее на руки.
Она крепко прижала к себе малышку, закрыла глаза и, зарывшись лицом в шею ребенка, вдыхала немудреные запахи: шампуня, детской присыпки и… Ах, она на завтрак ела персики?
— Девочка просто прелесть, — сказала сиделка. Она нагнулась и расстелила одеяло, которое у нее было в руках, на полу; — Немного покапризничала перед сном, но затем успокоилась и хорошо спала всю ночь.
Рори подалась немного назад и кашлянула, затем улыбнулась, выжидательно глядя на Уэнди.
— Что это такое? — обеспокоенно спросила Элинор Берджесс.
Уэнди тоже кашлянула, подражая Рори. И та засмеялась и снова кашлянула.
— Такая у нас игра.
Элинор нахмурилась.
— А вы показывали ее педиатру, чтобы выяснить, нет ли здесь чего-то серьезного?
— Конечно, нет. Этот кашель — просто средство общения. Многие дети так делают. — Не может быть, чтобы Элинор не знала этого. Сперва это напугало Уэнди до смерти, как и тысячи других вещей в короткой жизни Рори, пока она не нашла объяснение в справочнике для молодей матери. Почему же Элинор так испугалась? Или Мак с Митчем и Джоном провели свое детство тоже с сиделками?
Положив Рори на одеяло, Уэнди присела на корточки и занялась с ней гимнастикой. С этого она старалась начинать каждый день, чтобы укрепить мускулы ребенка.
На лице Элинор отразилось неодобрение, но она ничего не сказала. Несколько мгновений она задумчиво наблюдала за ними.
— Я хочу попросить вас об одолжении, Уэнди.
У той екнуло сердце. Она не отрывала взгляда от ясного личика Рори.
— Буду рада помочь.
— Поскольку я не могу сама ходить по магазинам, мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о зимних вещах для ребенка, — продолжала Элинор. — Я уверена, вам тоже кое-что понадобится.
— Да я не пробуду здесь долго, — поспешила заверить ее Уэнди.
Она не собиралась признаваться, что не может себе позволить зимний гардероб и не собирается влезать в долги из-за одежды, которую ей предстоит носить лишь несколько дней.
Это напомнило ей, что она так и не спросила Мака про билет обратно в Финикс. Ее пригласили провести Рождество у Берджессов, но ждут ли они, что она уедет сразу после праздников или что останется еще на день-два?
— Конечно, вам кое-что понадобится, — безапелляционно заявила Элинор. — Зимой в Чикаго просто не обойтись без теплых вещей. Кстати, Мак просил меня передать вам, чтобы вы ничего не планировали на послеобеденное время.
Сознавала ли Элинор, что это звучало так, словно она устраивает им свидание? Разумеется, нет, сказала себе Уэнди. Эта мысль не пришла бы и в голову Элинор. Почему она пришла в голову ей самой, было
