прекрасной семье. Только известие, что Маргарет фактически помолвлена, заставило тетю быть вежливой.
— О да, Фрэнк — неплохая партия, — сказала Маргарет небрежно.
— Похоже, он очень влюблен в тебя, — сказала я, обескураженная ее равнодушием.
Маргарет разразилась громким безудержным смехом.
— Но это же не имеет отношения к замужеству! — воскликнула она. — Замужество — деловой шаг. Люси, помнишь наши детские мечты о том, какие у нас будут мужья? Ты хотела, чтобы у твоего были изящные маленькие усики, как у принца, тогда как я тосковала по темноволосому меланхоличному герою, чьи черные глаза заключают в себе непостижимую тайну!
Можно было подумать, что ее мечта материализовалась: высокий темноволосый мужчина медленно прошел через толпу неподалеку от нас. Уловив направление моего взгляда, Маргарет обернулась. Она снова рассмеялась, но на этот раз в ее веселье была какая-то фальшивая нота.
— Да, именно. Не правда ли, он в точности совпадает с моим воображаемым героем? И если верить слухам, в виде исключения, образ не так уж далек от реальности.
Тетя обернулась, ее ноздри раздулись, как у собаки, почуявшей добычу.
— Вы говорите о бароне Клэре? Что за слухи, умоляю, мы наводим справки. Вы ведь, без сомнения, знакомы?
— Мы в отдаленном родстве, — сказала Маргарет. — Когда он только появился в Лондоне, моя мама подумала… Но, похоже, я не в его вкусе. Он сказал своему другу, а тот пересказал, что я похожа на щенка, виляющего хвостом, прыгающего и здорового. А ему не нужна в доме собака.
— Как это грубо! — сказала я возмущенно.
— Ничуть, — холодно ответила Маргарет. — Он же не знал, что эти слова дойдут до меня. Он отказал нескольким весьма богатым и родовитым дамам; по-видимому, у него высокие требования или… или какие- нибудь необычные. И, — добавила она шепотом, — я не жалею, что все так сложилось.
Тетя взглянула на нее с презрением, она явно сочла это объяснение самоутешением. Но когда она отвернулась, глядя, как барон медленно и надменно двигается, Маргарет схватила меня за руку.
— Она хочет выдать тебя за Клэра, — зашептала она, — умоляю тебя, Люси, не соглашайся.
— Почему бы и нет? — таким же шепотом спросила я. — Вряд ли, конечно, такое может случиться, но почему?..
Маргарет пожала плечами. Ее румяные щеки слегка побледнели.
— Если угодно, считай меня фантазеркой, но о его семье ходят сплетни, говорят… его мать…
Тетя повернулась к нам. То, что она прервала нас, было для меня ужасно — я успела узнать достаточно, чтобы испугаться. По-видимому, предположение Маргарет не было таким уж неправдоподобным, как я думала раньше. Барон возвращался, сделав круг по бальной зале, и его глаза были прикованы к нашей маленькой группке.
Он подошел к нам вплотную и поздоровался с Маргарет как со знакомой и родственницей. Ей пришлось представить нас друг другу. Ни тетя, ни его милость не показали виду, что заметили, как неохотно она это делает.
— Я слышал о леди Расселл от многочисленных друзей, — сказал он, склоняясь к тетиной руке с такой грацией, которая пленила бы любую женщину, если та еще до сих пор не была влюблена в его титул. — Надеюсь, что это поможет мне познакомиться с вами поближе.
Тетя сказала в ответ что-то учтивое, и Клэр обернулся ко мне.
Я едва слыхала, что он сказал. Его горящие черные глаза буквально загипнотизировали меня. Он пригласил меня на следующий танец, но, когда мы шли по зале, он спросил, не предпочту ли я отдохнуть и посидеть под одним из деревьев.
Это было предложено очень вовремя: я внезапно почувствовала свою ужасную хромоту, которая меня не беспокоила некоторое время. Опираясь на его руку, я обернулась через плечо. Моя тетя буквально светилась от гордости, а лицо Маргарет застыло в предчувствии чего-то дурного.
ГЛАВА 3
В тот вечер Клэр получил приглашение навестить нас. Он стал частым гостем в нашем доме, однако его поведение ставило меня в тупик. Постоянно помня благодаря леди Расселл о всемогущих десяти тысячах, я не допускала, что Клэр безумно влюблен в меня. И все же не было секретом, что он отверг других девушек, обеспеченных не хуже, чем я. Значит, я ему хоть немножко нравилась… Как я уже сказала, я не предполагала никакой страсти. Но мне не хватало каких-то мелочей — многозначительного взгляда, нежного рукопожатия, слова, содержащего скрытый смысл… Любая женщина поймет, что я имею в виду. Он был изысканным, серьезным, внимательным, и не более.
А что чувствовала я? По всем правилам мне следовало быть глубоко влюбленной. Он был внешне привлекателен, и его ум был так же хорошо сформирован, как и его лицо. Мы вместе читали стихи, его серьезный голос придавал стихам глубокий смысл. Его взгляды на красоту, живопись, книги, музыку были всегда неожиданны. Ему недоставало чувства юмора, но ни одна рассудительная девица не ждет от меланхолического героя остроумия. Были две причины, мешавшие мне полюбить его. Первая — это предостережение Маргарет. Меня приводила в бешенство невозможность получить у Маргарет объяснение ее странным словам. Она и рада была бы поговорить, и виделись мы после бала несколько раз — тетя горела желанием поближе сойтись с ее выдающейся семьей. Но моя тетя и мать Маргарет делали откровенность между нами невозможной. Тетя никогда не оставляла нас наедине, а леди Монтгомери отнюдь не жаждала ближе познакомиться с нами. Когда на Рождество Маргарет уехала в родовое поместье в Дербишире, мы не обменялись и парой слов наедине.
А вторая причина та, что я уже была влюблена, но не в Клэра.
Я продолжала брать уроки игры на арфе. Это, как впоследствии признавалась тетя, была ее ошибка, но она не видела того, что уже становилось заметным. Какая девушка в здравом уме будет мечтать о ничтожном, бесхарактерном учителе музыки, когда у ее ног красавец барон Клэр?
Я оказалась той девушкой. У нас с моим обожаемым Фернандо было мало времени для флирта, но за закрытыми дверями гостиной было немало вздохов, и слез, и — да, да — поцелуев. Я должна была играть на арфе: затянувшаяся тишина вызвала бы у тети подозрение. Но когда я дергала струны наобум, Фернандо склонялся надо мной, дотрагивался до моей щеки и страстно дышал в мои волосы. Я немного преуспела в музыке, но сильно преуспела в любви.
И, подобно молоденьким девушкам, воображающим себя несчастными в любви, я томилась и делалась все бледнее.
Тетина досада на мою бледность и плохой аппетит несколько улеглась при виде восхищения Клэра. Он не интересовался здоровыми девушками, как он сказал. Он говорил о лилиях и грациозных, поникших нимфах, он декламировал стихи о томных девицах.
За эти несколько недель я лучше узнала мистера Бима и невольно оценила его лучшие черты. Тетя постоянно нуждалась в деньгах и использовала наше продолжающееся знакомство с Клэром для объяснения возросших расходов. Я не присутствовала при обсуждении моими опекунами деловых вопросов. Я и не хотела присутствовать, наоборот, я была бы возмущена, если бы кто-нибудь предложил, чтобы я, вместо того чтобы проводить часы с Фернандо или мечтать над каким-нибудь чувственным романом, обсуждала скучные денежные вопросы. Но мистера Бима я видела часто в его конторе и дома.
Старый холостяк, он жил уединенно. В его мрачных, старых комнатах ему прислуживал такой же старый слуга. К своему удивлению, я обнаружила, что среди редких развлечений, которые он себе позволял, была застенчиво скрываемая, но страстная любовь к музыке. Моя игра на арфе заставляла его морщиться, но ему нравилось, как я пою. Он говорил, что у меня приятный голосок, а однажды, находясь в благодушном настроении, он рассказал мне об операх, которые слушал в Вене и Германии.
Но все же он не чувствовал себя действительно непринужденно со мною, и я начала подозревать, что беседы с моей теткой столь же мучительны для него, как, по ее словам, и для нее. На самом деле сражения доставляли ей удовольствие — она была воинственной старой дамой, не падавшей духом при ссорах. А мистером Бимом руководило только чувство долга. Я невольно прониклась восхищением к чувству ответственности, которое толкало его на длительные неприятные стычки. Он был моим опекуном и слабо разбирался в добрых намерениях моей тетушки. Со своей стороны, он был полон решимости проследить, чтобы меня не обманывали. В целом у него был замечательный характер, единственными недостатками
