закрыла собой особенно бросающуюся в глаза проплешину на ковре. Поправив упорно сползавшую на глаза прядь волос, Эбби снова окинула взглядом комнату, чтобы оценить плоды своих трудов.
— Ну, — пробормотала она сквозь зубы, — если уж виконт после этого не поверит в мои хозяйственные способности, тогда уж и не знаю, как его убедить! Готова биться об заклад, что тюремные камеры в Ньюгейте, куда кидают несостоятельных должников, и те обставлены с большей роскошью!
Сунув руку в карман фартука, Эбби извлекла чудовищных размеров часы и, посмотрев на них, нахмурилась. Слишком много драгоценного времени она потратила, стараясь внушить бестолковым старикам, что за событие меньше чем через полчаса должно произойти в этой самой комнате.
— Виконт Уиллоуби заедет к нам, чтобы поговорить с вами, дядюшка Дэгвуд, — без предисловий сообщила она, водворив обоих стариков на диван. — Дядя Бейли, вы меня слушаете? Он желает видеть и вас тоже, несмотря на то что дядя Дэгвуд старше вас на целых пять минут. Я вас умоляю, помолчите и послушайте меня! Большое спасибо. Надеюсь, вы все-таки поняли, о чем я говорю.
— Конечно, девочка моя! — Бейли Бэкуорт-Мелдон сунул в ноздрю крошечную щепотку самодельного табака, который выращивал на заднем дворе, отряхнул табачные крошки с рукава, два раза подряд оглушительно чихнул и с самым невинным видом воззрился на Эбби. — Конечно, я все слышал. Каждое слово, уверяю тебя, каждое слово! — И широко ухмыльнулся, кивнув в сторону брата. — Но можешь повторить еще раз, если тебе от этого станет спокойнее.
— Я сказала, — снова начала Эбби, уставившись немигающим взглядом в водянисто-голубые старческие глаза, — что в доме пожар. Крыша уже сгорела, но у нас еще полным-полно времени, так что вы успеете нюхнуть табачку, прежде чем пламя охватит весь дом. И нас всех вместе с ним.
— Чушь! — фыркнул Бейли, выпятив вперед нижнюю губу и вставая с дивана. — Ты что-то такое говорила об иве. Я точно помню. Ты слышал, Дэгвуд?
— Уиллоуби [3], — поправил его брат и с важным видом поскреб ногтем оранжевое пятно, украшавшее его галстук. — Не знаю, с чего это тебе пришла охота выдумывать всякие небылицы, парень. К тому же она все равно не поверит. Да уж, нашу Эбби на мякине не проведешь!
— Спасибо, дядюшка Дэгвуд, весьма польщена. — Шагнув к нему, Эбби решительно отобрала у старика кисет с табаком. — Остается только надеяться, что вам не придет в голову высказать подобный комплимент в присутствии самого виконта.
— Виконт? — ошеломленно повторил Бейли и повернулся к брату. — Виконт Уиллоуби? — Потом снова плюхнулся на диван и захохотал так, что Эбби даже испугалась, как бы он не вывихнул себе челюсть. — Будь я проклят, Дэгвуд, удалось! Бедняга клюнул-таки на Эдвардину! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Это значит, что не нужно больше ни новых платьев, ни всяких дурацких тряпок с финтифлюшками, которые стоили нам чертову пропасть денег…
— … и бедная дурочка не станет больше путаться под ногами, задавая идиотские вопросы, на которые даже не знаешь, что и ответить…
— … тем более что она все равно не слушает, между прочим. А как ты считаешь, Эбби, может, она возьмет и Игги с собой? Вот уж была бы радость так радость! Правда, мальчика почти никогда не бывает дома, но зато уж когда он тут…
— … ага, и Гермиону тоже…
— … и Пончика!
Эбби терпеливо зевала в кулак, отлично зная, что пытаться остановить дядюшек — пустое дело. К тому же они и так почти закончили свой диалог. Еще парочка не менее идиотских предположений, и оба вернутся к своей любимой теме разговора.
И дядюшки ее не разочаровали.
— Ах, братец, как у меня колотится сердце! Стучит как… как…
— Как у Приза Бэкуортов после того, как он выиграл в дерби, да? А, братец? А мог бы ты представить себе…
— Да, да, конечно, он поможет, а то как же? Наверняка пригласит нас в гости, усадит рядом с сэром Терстоном, чтобы дать нам возможность без помех нащупать ахиллесову пяту этого прощелыги. Как ты думаешь, он играет в вист?
— А что — два против одного, виконт третий! Мы с тобой с самого начала считали, что это даже справедливо — благодаря картам получить назад то, что Гарри в карты и продул. Обдурить его…
— … разбить в пух и прах! Раздеть до нитки…
— … а потом предложить отыграться. Поставить все, что у него есть, и Приз Бэкуортов…
— … и всех остальных лошадей тоже…
— … и одним ударом мы вернем себе все, что у нас отняли!
Окончательно измучившаяся Эбби ждала, пока старики замолчат. Только подергивание губ выдавало ее нетерпение.
— Ну, надеюсь, вы закончили? — осведомилась она, убедившись, что старики наконец выдохлись. — Потому что если так, то позвольте вам напомнить, что когда мы играем в вист, то выигрываю при этом только я! А вам пока что, мои дорогие, не удалось выиграть и медного гроша! Именно поэтому вы и отказались в свое время от этого блестящего плана!
— Да, верно…
— Точно…
— Но мы что-нибудь придумаем!
— Ладно, хватит! — оборвала их Эбби, решительно подойдя к близнецам. — Итак, о чем это я? Ах да, скоро сюда заедет виконт Уиллоуби. Он желает видеть вас обоих, чтобы попросить у вас моей руки.
— Твоей руки?!
— Ее руки?!
Дэгвуд и Бейли захохотали. Старики хохотали как безумные, хлопали друг друга по спине, переглядывались, вытирали слезы, выступившие у них на глазах, с трудом переводили дыхание — и принимались смеяться снова.
Эбби терпеливо ждала. Наконец старики выдохлись.
— Ах, Эбби, деточка, ну и насмешила ты нас! — выдавил из себя Бейли. — Попросить твоей руки? Не то чтобы я считал, что твое время уже вышло… но… Боже мой!
— Ага! Наверное, ты нас совсем уж за дураков принимаешь!
— И Эдвардину тоже.
— Эдвардина вовсе не идиотка, дядя Дэгвуд!
— Конечно, конечно! Просто она глупа — в точности как ее матушка. Так ты хочешь сказать, что ты пыталась подсунуть ему Эдвардину, а он вместо этого выбрал тебя, да? Ах, будь я проклят!
— И будете, дядюшка, непременно будете, если попытаетесь вмешаться и испортите мне все дело, — грозно предупредила Эбби, одновременно уничтожив уже открывшего было рот Бейли свирепым взглядом.
Только после этого старики согласились ее выслушать. Не исключено, что кое-что они даже поняли. Теперь оба сидели наверху, до хрипоты споря, насколько увеличились их шансы в роли опекунов вдовушки, решившей снова выйти замуж и нуждавшейся в их согласии не больше, чем в еще одной паре прохудившихся туфель.
Убедившись, что они заняты, Эбби решительно выпроводила из дому Эдвардину, отослав их с матерью на Бонд-стрит, потом сунула Игги пяти фунтовую бумажку, которую приберегала на черный день, и отправила его полюбоваться петушиными боями. Достаточно с виконта и двух стариков, подумала она. Чего доброго, увидев всю их семейку в сборе, жених с испуганным воплем сбежит из Англии вообще!
Тут в дверь постучали, и Эбби от неожиданности подпрыгнула.
Как на грех, завязки фартука затянулись намертво, и она стянула его через голову, отчаянно надеясь, что тщательно уложенные с утра волосы не встанут дыбом.
Оправив дрожащими руками платье — такого же унылого серо-коричневого цвета, как и то, что было на ней накануне, — Эбби набрала полную грудь воздуха и помчалась к двери, проклиная собственную бедность, не позволившую нанять внушительного лакея или дворецкого, в чьи обязанности входило бы впускать посетителей. А неряшливая женщина, приходившая стряпать и убирать в комнатах, и не подумала бы открыть, даже если бы в дверь принялись колотить дубиной.
Да и какое это имеет значение? В конце концов, их проклятая бедность известна виконту с ее же слов. И потом… разве не бедность была причиной того, что именно ее он выбрал на роль своей будущей жены?
Да, только на роль — ей не следует никогда забывать об этом!
Стук повторился снова. Прошептав онемевшими губами молитву, чтобы Кипп не передумал, Эбби рывком распахнула дверь и заморгала, когда в глаза ей ударил луч солнца, решившего в конце концов заглянуть и на Халф-Мун-стрит.
— Милорд? — пробормотала она. Из-за солнца, бившего ей в глаза, она не видела ничего, кроме силуэта высокого мужчины.
— Эбби, — промурлыкал граф Синглтон, без особых церемоний протиснувшись мимо нее в дверь. — Между прочим, дорогая, у вас на щеке какое-то пятно, — добродушно добавил он, стягивая перчатки. Потом приподнял ее подбородок и потер ей щеку ослепительно белым платком. — Вот так-то лучше! Ну, так и будем тут стоять, изображая статуи, или вы все-таки пригласите меня в дом?
— Я… да… конечно. Конечно, милорд. — Эбби робко указала на дверь крохотной гостиной, но граф даже не двинулся с места.
— После вас, дорогая, — отвесив ей изящный поклон, проговорил Брейди. — И не волнуйтесь по поводу своей внешности. Став виконтессой, вы сразу преобразитесь. Я еще не говорил, как я вами горжусь? Рад, что вы не обманули моих ожиданий!
— Между прочим, это не я сделала ему предложение, — призналась Эбби. Усевшись на самый краешек дивана, она поспешно затолкала фартук под подушку.
Брейди не сразу услышал ее — он был занят тем, что аккуратно расправлял полы своего сюртука, прежде чем устроиться на шатком диване. И тут смысл ее слов наконец дошел до него. Он застыл, комично согнувшись и держа в руках свой сюртук.
— Вы не?.. Тогда, во имя всего святого, как?.. — Забыв о сюртуке, он плюхнулся на диван. — Будь я проклят, если…
— И будете, Брейди. Непременно будете, если проболтаетесь Киппу о том, как рассказали мне о его намерении сделать предложение Эдвардине или
