Потому что он несчастлив? В этот момент Мартин спросил что-то об Англии, и Дентон ответил очень обстоятельно. Она поняла, что ему ужасно скучно. Он был чужой и обычно не общался с людьми не своего круга. Но она была здесь тоже чужой. Начиная с двухлетнего возраста она жила в Европе. Потом она только на короткое время встречалась с друзьями Стефании и Гарта, когда приезжала, чтобы отпраздновать рождение их детей. Почему же ей так хорошо?
Потому что ей нравилось знакомиться с новыми людьми, а Дентону — нет.
— Тетя Сабрина? — Она посмотрела вниз на маленькое умненькое личико четырехлетнего Клиффорда Андерсена. — Меня просили сказать всем, что обед готов. Сабрина наклонилась к нему:
— Важное поручение. Он серьезно кивнул:
— Так и мамочка сказала, но она просила поторопиться поскольку очень много народу. Поэтому не могли бы вы взять меня на руки, чтобы я был достаточно большим и все слышали меня одновременно. Сабрина засмеялась и подняла его на руки.
— Такой же практичный, как твой отец. Готов?
Он сделал глубокий вдох и как можно громче прокричал:
— Обед готов! Во внутреннем дворике!
Обернувшись на крик сына, Гарт увидел живое улыбающееся лицо Сабрины рядом с маленьким личиком Клиффа, красным от натуги и очень важным. Эта картина напомнила ему Стефанию с Клиффом, когда он родился.
— Тетя Сабрина, а почему вы не дали мне сообщить новость гостям? — раздался плач во дворе, и к ним подбежала трехлетняя Пенни Андерсен, упав на землю у ног Сабрины.
— Неужели никто не может присмотреть за этими детьми? — спросил Дентон.
Сабрина быстро взглянула на мужа и встала на колени, обняв Клиффа и его сестренку.
— Ну а ты позовешь всех на десерт! — сказала Сабрина.
Девочка улыбнулась и кивнула.
— Вот и договорились. А теперь я хочу есть. Кто будет сидеть со мной за обедом?
— Я! — воскликнули оба, и повели свою тетку во внутренний дворик.
Во внутреннем дворике и на лужайке гости маленькими группами сидели на обтянутых нейлоном алюминиевых креслах, ели вырезку с маринадами, салат из помидоров, нарезанный толстыми ломтями французский хлеб. И пили красное вино. Они разговаривали о последних политических соглашениях, о Ричарде Никсоне и Герберте Хэмфри. О школах, о ценах на продукты питания, об университете, в котором большинство из них преподавали.
Стало темнеть, и Гарт зажег керосиновые лампы. Долорес Голднер склонилась к Дентону.
— Стефания рассказывала нам так много о вас, но она никогда не говорила, какую вы предпочитаете кухню и где вы делаете покупки. Мы так мало знаем о знати.
— О высшем свете, — твердо поправил Дентон.
— Да, конечно. Я боюсь, что мы, американцы, не принимаем так серьезно классовых различий, как вы.
— Дентон, — торопливо попросила Стефания, — расскажи нам о Тревестоне, немного об истории вашей семьи и замка.
— Тетя Сабрина прислала мне фотографию! — воскликнула Пенни.
— Мне тоже, сейчас принесу, — закричал Клифф и вскочил из-за стола, уронив тарелку себе на колени.
— Клифф! — крикнула Стефания, но он уже исчез в дверях дома.
— Так нечестно! — заплакала Пенни. — Я первая сказала. Она побежала за своим братом.
— Пенни! — резко проговорила Стефания и стиснула руки.
Сабрина встала:
— Может быть, мне пойти за ними?
— Ничего, все в порядке, — сказала Стефания. — Я обещала им, что они могут оставаться с нами до конца обеда. А поскольку сейчас обед близок к завершению, я пойду укладывать их спать. Она дрожала. Сабрина проследила, как она вошла в дом.
— Извините. — Она встала и последовала за сестрой через кухонную дверь.
Стефания уже поднялась наверх, и Сабрина подождала ее на кухне. Это была прекрасная комната в старом стиле с высоким потолком, шкафами и полками из клена, с дельфтским фаянсовым канделябром над стареньким диваном и низким кофейным столиком, за которым часто играли дети. Большая кладовка рядом с комнатой для завтраков, где стояли большой кленовый стол, стулья и кленовый шкаф с тарелками в углу. Мебель была уже старой и побитой, когда Стефания купила ее и отреставрировала до совершенства, до нынешнего прекрасного состояния.
— Я больше нигде не сяду есть, только здесь, — заявила Сабрина, когда впервые увидела комнату для завтраков.
— Я тоже люблю эту комнату, — сказала Стефания. — По крайней мере, это место, где я задерживаюсь, когда у меня есть время присесть.
Сабрина стояла возле круглого стола и смотрела, как Стефания спустилась вниз, остановилась в кухне, чтобы положить что-то в холодильник. Сабрина удивилась, что сестра не следит за собой. Она потяжелела, ее красота несколько потускнела. Сабрина, красивая и живая в своей красной итальянской юбочке и белой блузке, осознавала, что она затмевает красоту сестры, но, похоже, Стефанию это не беспокоило. Она в своем доме, со своей семьей и друзьями. Что может быть важней для Стефании?
— Можем ли мы посидеть вместе минуту? — спросила Сабрина. — Я могу спокойно пропустить очередное повторение истории рода Тревестонов. Лично тебе я могу повторить попозже.
Стефания улыбнулась:
— Мне ее рассказала мать Дентона на вашей свадьбе. Я думала, что Дентон будет рад возможности…
— Иметь слушателей?
— Ему это нравится, да?
— Ему это нравится. — Они улыбнулись вместе. Сабрина протянули руку, и Стефания пожала ее. — Прости, что я целый год не могла побывать здесь. Мне было ужасно трудно оторвать Дентона от его международных развлечений ради недели в американском захолустье.
— А теперь здесь ему скучно.
— Сам виноват, Стефания. Вы тут ни при чем.
— Гарт повел его в свою лабораторию, но…
— Нет, наука — не то, что интересует Дентона. Ему нравятся эксперименты другого рода. — Стефания взглянула вопросительно, обратив внимание на горькую нотку в голосе Сабрины, но та продолжала: — В любом случае, жить раздельно не так плохо, как кажется. Ты это почувствовала? Только зная, что мы можем писать или звонить, просто понимать друг друга после всех тех бед, когда казалось, мы не могли… — Она слегка вздрогнула. — Поговорим о тебе, может быть, ты мне что-нибудь недорассказала? О себе и Гарте? Или детях?
— Ничего важного. Я получила то, что хотела, дом и семью. Стабильность. Когда у нас был нормальный дом? — Они рассмеялись, вспоминая прошлое. — С тобой все в порядке? Всю неделю мне казалось, у тебя что-то не так.
— О да, кое-что было. Во время круиза. Но мы с Дентоном еще не говорили об этом. У тебя симпатичные дети.
— Извини их за назойливость. Но я и они так обрадовались обществу — ведь Гарт дни и ночи проводит в лаборатории. Я одна с детьми. Невозможно терпеть одиночество. Я не хотела, чтобы дети нам испортили вечер.
— Как они могли испортить! Прекрасно проведенное время. Я вытягивала из Мартина его академические выражения.
— Они ужасны, да?
— Да. Но забавны. Мне нравятся твои друзья.
— Я обменяла бы их на яхту, на которой ты была.
— Стефания, уверяю, тебе это не нужно.
