Я приподнялся на одном локте и взглянул на Флэн.
— Я купил их у «Барниз». Это Jasper Fords, из Лондона.
— Ты голубой? — спросила Флэн.
— Нет, — ответил я. — Просто мне нравится обувь.
Мои друзья балдеют от них.
— Потому что они голубые, — сказала Флэн.
Она села в большое красное кресло рядом с кроватью и рассмеялась.
— Нет, они не голубые, — возразил я. — Приятельница Лизы — Джейн, вот она лесбиянка. А я, и твой брат, и Микки, и Дэвид, и Арно — мы не голубые.
— Свои люди.
— Да, когда мы были в пятом классе, я так думал про нас, — несколько ностальгически заметил я.
А потом мы разговаривали о ее компании, которая, как оказалось, не так уж отличается от моей. А потом мы услышали, как народ пошел на крышу, я заволновался, как бы кто-нибудь не заглянул сюда, но никто не вошел.
Так что мы еще немного поболтали, а потом я свалил оттуда. Но до этого мы поцеловались. Всего один раз.
Итак, Лиза наконец закончила играть с малышом.
Дэвид еще раньше ушел из больницы домой. Мы позвонили родителям Микки, но они были на ферме в Монтоке, где отец Микки главным образом и создавал свои шедевры. Никто не мог вспомнить их номер телефона там, и я записал счет Микки на свою кредитную карточку, чтобы не возникло проблем со страховкой или еще каких-то сложностей.
Мы с Лизой вышли в ночь. Было почти четыре часа, воздух был прохладным, однако дождь прекратился.
Единственными машинами на улице были такси и автомобили с припозднившимися завсегдатаями ночных клубов. Мне предстояло ехать домой в направлении пересечения 5-й авеню и 11-й улицы, а ей в восточном, где у ее родителей был дом на Корнелия-стрит.
— Надеюсь, у Келли все в порядке там, на вечеринке, — сказал я.
— Когда мы уходили, она была с Арно.
— Могу себе представить, что там творится, — заметил я.
— Джонатан…
Она стояла передо мной, выпрямившись, нас разделяла обычная дистанция, но я чувствовал, что она не против оказаться ближе ко мне. Я придвинулся к ней, но не обнял. Мы с ней не были близки, наверно, с полгода; а когда до этого были, это выглядело слишком банальным, словно все именно этого от нас и ожидали. Но я ни разу не сказал об этом. Мы просто перестали близко общаться, хотя продолжали встречаться.
— Что? — спросил я.
Наверно, ты поступаешь плохо, когда знаешь, что кто-то хочет тебе что-то сказать, но ты слишком занят своими проблемам, чтобы отвлекаться на посторонние вещи. Таким образом, ты как бы не позволяешь ему высказаться.
— Ничего, — сказал она. — Надеюсь, ты отыщешь свою кузину.
Мне не понравился тон, каким она это сказала, но было поздно что-то выяснять, так что я дружески попрощался с ней, пообещал позвонить завтра вечером и направился к дому Фладов за своей кузиной.
Арно включает свое обоняние
— Как это Микки назвал тебя? — спросил Арно.
— О, — ответила Келли. — Наверно, он решил, что это забавно.
На стене висело зеркало, и Келли посмотрелась в него. Она пригладила свои светлые волосы. Арно следил за тем, как она это делает, потом тоже проверил свою прическу.
— Падать просто так с крыши тоже забавно.
Келли рассмеялась. Их глаза встретились в зеркале.
В гостиной по-прежнему играла какая-то музыка. Там оставалось не более пяти человек, но Арно ни с кем не был близко знаком, чтобы беспокоиться о них.
— Ты знаешь, это место поразительное, — заметила Келли.
Тебе нужно побывать в моем доме, — сказал Арно. — Люди называют его психушкой.
— Почему?
— Потому что он большой и странный. Мои родители торгуют предметами искусства, и в комнатах много всяких диковинных штуковин. Еще раз, ты сама откуда? Возможно, они там были: они ездят с выставками по многим музеям.
— Сент-Луис.
— Ах, да. Я летал туда с ними. Я так понравился стюардессе, что она повела меня в специальный душ для членов экипажа. Там все и произошло.
— Дерьмо.
— Честно, — улыбнулся Арно.
Келли определенно была крутая. К примеру, ругательства у нее звучали вполне естественно, а не как подражание взрослым.
Она взяла в руки белую мраморную вазу. Арно следил за движениями ее рук.
— Мне бы хотелось как-нибудь посмотреть эту психушку, — сказала она.
— Я тоже этого хочу. Завтра вечером приходи на открытие выставки в галерее моих родителей. Я тоже участвовал в ее организации. Художник Рэндалл Одди, может, слышала? Мы начнем там, а потом, если все пойдет хорошо, продолжим у нас дома.
Арно провел рукой по ее лицу. Она улыбнулась и облизнула верхнюю губу.
— Ты совсем не похожа на своего нервного кузена, — заметил он.
— Пожалуй, мне по-настоящему нравится Нью-Йорк, — ответила она.
Арно куда-то направился, и Келли последовала за ним. Он сам толком не знал, куда идет, а расположение комнат в доме Фладов не слишком хорошо запечатлелось у него в голове, особенно после дюжины бутылок пива, да еще в три часа ночи. Поэтому он зацепился за диван и упал. Келли безудержно расхохоталась.
В этом момент дверь отворилась, и вошла Фебрари Флад с друзьями. Арно поднялся.
— Арно, идиот, что ты здесь делаешь?! — закричала она. — И на какой помойке ты подобрал эту дешевку?
Фебрали одевалась в черное, сильно красилась, на голове у нее был короткий ежик, а большие карие глаза казались тусклыми.
Келли перестала смеяться. Друзья Фебрари пошли наверх в ее комнату.
— Где мой брат? — спросила она.
— Хороший вопрос, — сказал Арно. — Я не видел его весь вечер. А Микки упал с вашей крыши, и его повезли в больницу. А где вы были?
— В ночном клубе. Разнесли его к чертовой матери.
— Неужели? — спросила Келли.
— Слушай, сучка, — отрезала Фебрари, — это мой дом. Я понятия не имею, кто ты такая, но я думаю, что лучше всего тебе отсюда убраться.
— Отлично, — сказала Келли, направляясь к двери.
— Фебрари, дай передохнуть, — вмешался Арно. — Это кузина Джонатана. Келли, подожди.
— Кузина Джонатана? Откуда же ты свалилась в таком наряде?
— Из Сент-Луиса.
— Понятно, — хмыкнула Фебрари. — Из вас двоих получается хорошая пара. Ты, Арно, торгаш- мошенник, а ты…
Она не позаботилась о том, чтобы закончить свою тираду. Оглядела комнату, казалось не слишком беспокоясь учиненным здесь разгромом, а просто оценивая ущерб.
— Ты видел Пэтча?
— Ты уже спрашивала, — ответил Арно. — Мы здесь еще немного побудем, ладно?
