имя — Гибсон, он опасный мошенник, которого необходимо поймать.
Как подкошенная, она упала на стул и воскликнула:
— Нет, нет! Это неправда! Такой милый и обаятельный человек не может быть обманщиком. Я вам не верю.
— Вы обязательно поверите, если выслушаете меня. Разрешите рассказать вам все в подробностях, может быть, я смогу вас убедить.
После того как я поведал ей всю историю и предысторию, доброжелательность хозяйки к «такому милому и обаятельному человеку» уступила место бурному негодованию. Она убедилась, что ее самым наглым образом обвели вокруг пальца, и теперь радовалась, что я тоже провел ее с переодеванием.
— Если бы вы этого не сделали, — хвалила она меня, — вы никогда бы не узнали правду и последовали бы на север, в Небраску или Дакоту. А Гибсона-Клинтона, или как там его еще зовут, надо как следует наказать за его темные делишки. Надеюсь, вы незамедлительно пуститесь в погоню. А когда вы его поймаете, обязательно навестите меня, чтобы я могла высказать ему прямо в глаза, как я его презираю.
— Боюсь, что сделать это будет не так-то просто. В Техасе нелегко отыскать человека, еще труднее доставить его в Нью-Йорк. Я буду счастлив, если мне удастся вырвать Уильяма Олерта из рук негодяя и спасти хотя бы часть денег, снятых им со счетов в банках.
Мы расстались друзьями. Полицейским, ожидающим меня у входа в пансион, я заявил, что благополучно уладил дело, дал им хорошие чаевые и отослал в участок.
Теперь следовало поскорее попасть в Кинтану, и я бросился наводить справки об отплывающих в том направлении пароходах, но мне чертовски не везло. Правда, было судно, отправляющееся в Тампико, но без захода в какой-либо другой порт. После долгих расспросов я все же нашел быстроходный клипер, идущий с грузом в Галвестон и отправлявшийся в рейс в тот же день после полудня. Надеясь пересесть в Галвестоне на другое судно, следующее в Кинтану, я поспешил закончить все дела и пустился в путь.
К сожалению, я просчитался: из Галвестона уходил только один пароход, к тому же не на Кинтану, а в Матагорду, в устье Колорадо. Меня заверили, что оттуда я без труда доберусь до Кинтаны, я послушался совета и, как потом выяснилось, поступил правильно…
Внимание вашингтонского правительства привлекали тогда события на Юге и в Мексике, где все еще продолжались кровавые бои между войсками республики и империи.
Бенито Хуарес стал президентом Мексиканской республики, правительство Соединенных Штатов его признало и помогло ему в борьбе с Максимилианом. Штаты оказали давление на Наполеона III и добились обещания вывести французские войска из Мексики. А когда Пруссия одержала победу над Австрией, император Франции был вынужден сдержать слово, данное правительству США, и с того момента судьба Максимилиана была предрешена.
В начале американской Гражданской войны Техас встал на сторону Штатов, препятствовавших отмене рабства. Разгром армии рабовладельцев не принес спокойствия. Жители Юга, озлобленные против победившего Севера, воспринимали в штыки политику правительства. Но среди населения Техаса были сильны и республиканские настроения. «Индейский герой» Хуарес, не побоявшийся противостоять Наполеону III и вступить в вооруженную борьбу с представителем сильнейшей европейской династии Габсбургов, пользовался популярностью среди свободолюбивых жителей прерий. Однако ему помогало вашингтонское правительство, а это, в свою очередь, вызывало неприязнь южан и способствовало возникновению тайных заговоров против Хуареса. Таким образом, среди населения Техаса произошел глубокий раскол: одни открыто встали на сторону Хуареса, другие выступили против него, но не столько по соображениям политическими, сколько из чувства противоречия — что угодно и как угодно, лишь бы наперекор Вашингтону. Техас волновался и бурлил, что весьма и весьма затрудняло продвижение по южной территории.
Так обстояли дела в Техасе, когда я вместо Кинтаны увидел унылый плоский остров, отделявший залив Матагорда от Мексиканского залива. Миновав Пасо-Кабальо, мы вынуждены были сразу бросить якорь, так как залив в этом месте настолько неглубокий, что пароходы садятся на мель.
Не теряя времени, я отправился в Матагорду, чтобы узнать, как быстро я смогу попасть в Кинтану, и с огорчением услышал, что первое судно отплывает только через два дня. Итак, я застрял в Матагорде, злой на себя и на весь мир, потому что Гибсон опережал меня на четыре дня и мог скрыться бесследно. И только мысль о том, что я сделал все, что было в моих силах, служила мне хоть и слабым, но все же утешением.
Ждать да догонять — хуже нет, но что оставалось делать?
Я нашел сносное жилье и приказал доставить туда с клипера мои вещи.
В те времена Матагорда была гораздо меньшим городом, чем теперь. Порт, расположенный в восточной части залива, и сегодня уступает по значению Галвестону. Как и везде в Техасе, в тех краях вдоль побережья тянется низменность, хоть и не топкая и неболотистая, но с очень влажным и нездоровым климатом. В таких местах ничего не стоит подхватить лихорадку, поэтому перспектива торчать там два дня без дела меня отнюдь не радовала.
Мою гостиницу можно было сравнить с европейским заезжим двором низшего разряда; комната напоминала теснотой каюту, а кровать была так коротка, что, когда я вытягивал ноги, голова упиралась в спинку, а когда устраивал поудобнее голову, приходилось поджимать ноги.
Я разложил вещи и решил выйти прогуляться по городу. В коридоре между моими «апартаментами» и лестницей я заметил вторую комнату, дверь в которую была открыта. Проходя мимо, я бросил туда взгляд и увидел на полу у стены седло, а над ним — висевшую на гвозде конскую сбрую. В углу, рядом с окном, стояло длинное ружье из Кентукки. Мне тут же вспомнился Олд Дэт, хотя все эти предметы могли принадлежать кому угодно.
Поворачивая за угол гостиницы, я неожиданно столкнулся с идущим мне навстречу человеком.
— Черт побери! — рявкнул тот. — Если уж вы мчитесь очертя голову, придерживайте вожжи на поворотах.
— Если уж я мчусь очертя голову, то, верно, улитка вам покажется пароходом с Миссисипи, — ответил я с улыбкой.
Незнакомец отшатнулся, всмотрелся в меня и воскликнул:
— Ба! Да это же гринхорн, скрывающий, что он сыщик! Что вы потеряли и теперь ищете в Техасе, к тому же в Матагорде?
— Уж конечно, не вас, мистер Олд Дэт.
— Охотно верю. Мне кажется, вы принадлежите к тем людям, что никак не могут найти то, что ищут, зато путаются под ногами у тех, до кого им дела нет. Наверняка вы проголодались и не прочь закусить и освежиться. Пойдемте причалим к столику в какой-нибудь пивной и выпьем по кружечке доброго пива. Как ни странно, даже в этой дыре нет нехватки благотворного напитка. Где вы остановились?
— «У дядюшки Сэма».
— Прекрасно! И я поставил свой вигвам там же.
— В комнате на втором этаже? Там, где лежит конская сбруя и ружье?
— Да. Я не в силах расстаться со сбруей — до того она мне нравится. Лошадь всегда можно раздобыть, а вот сносное седло встречается не так часто. Пойдемте, сэр. Я только что вышел из кабачка, в котором еще осталось свежее холодное пиво. В июньскую жару даже боги не пьют ничего вкуснее. Я готов осушить еще несколько кружек.
Он привел меня в заведение, где подавалось дорогое бутылочное пиво; мы были единственными посетителями. Я предложил Олд Дэту сигару, но он отказался, достал из кармана плитку жевательного табаку, отрезал от нее добрый кусок, которого с избытком хватило бы на несколько матросов, сунул в рот, пристроил за щекой и сказал:
— Вот теперь я готов выслушать вас. Каким ветром вас занесло в Матагорду вслед за мной? Неужто попутным?
— Нет, скорее встречным.
— Значит, вы не собираетесь ехать сюда?
— Я хотел попасть в Кинтану, но туда не шло ни одно судно, и я понадеялся, что отсюда быстрее доберусь до цели. К сожалению, и здесь придется ждать два дня.
