Незадолго до этого, когда собирался состав и инженер разыскал сменного мастера, чтобы отдать приказ к отправлению, он заметил:
— Олд Файерхэнд просил вам передать, что если вы хотите узнать о вашем спутнике Энгеле, то обратитесь к одному немцу, некоему мистеру Пампелю, которого встретите среди рафтеров.
— Он его знает?
— Наверняка, ибо Олд Файерхэнд не послал бы к нему просто так.
Уотсон задумался над этими словами и теперь жаждал найти рафтера с немецким произношением. Очень скоро, сидя у костра, он уже услышал многих, но все они говорили по-английски, правда, с американским произношением. Сменный мастер решил начать поиски сам. Он сидел у костра рядом с Теткой Дроллом и Горбатым Биллом.
— Сэр, — обратился он к последнему, — позвольте один вопрос — есть ли среди вас немцы?
— И очень много, — ответил Горбатый Билл.
— Действительно? Кто же, например?
— Ну, прежде всего сам Олд Файерхэнд. Потом могу вам назвать толстого Тетку и сидящего там Черного Тома. Есть здесь и юный Фред, которого вы видите на другой стороне.
— Хм, среди названных, кажется, нет того, кого я ищу.
— Что? Кого вы ищете?
— Некоего мистера Пампеля.
— Пам… пам… пам… Пампеля? — вырвалось у горбуна, и он чуть не подавился лающим смехом. — Боже! Что за имя! Кто сможет произнести его! Пам… пам… как там? Я должен услышать его еще раз.
— Мистер Пампель, — снова повторил мастер, после чего остальные подхватили смех горбуна. Со всех сторон послышались лающие, ревущие, пищащие на разные лады голоса. Не было ни одного, у кого на лице не проскользнула хотя бы улыбка. Ни одного? Все же нет. Мина Дролла оставалась совершенно бесстрастной. Дролл отрезал себе громадный кусок бизоньей ляжки, набил полный рот и продолжал чинно и с истинным наслаждением жевать, даже не сразу услышав голос Билла:
— Нет, сэр, тут вы, должно быть, ошиблись ила спутали. Среди нас нет никакого Пампеля.
— Но Олд Файерхэнд назвал это имя! — повысил голос Уотсон.
— Вы его, наверное, не расслышали или неправильно произносите. Я убежден, что каждый из нас пустил бы себе пулю в лоб с такой фамилией. Ты согласен со мной, старый Дролл?
Дролл на секунду прекратил жевать и ответил:
— Пулю? Это мне и в голову не приходило!
— Ты, конечно, можешь говорить так, поскольку сам не Пампель. Если бы ты носил такую фамилию, как пить дать, не стал бы появляться на людях!
— Но я же нахожусь среди вас!
Он подчеркнул последнее слово, но Билл не понял и смерил его удивленным взглядом:
— Значит, у тебя эта фамилия не вызывает смеха?
— Нет. Я не стал бы оскорблять товарища, тем более, что он действительно находится среди нас.
— Как? Этот Пампель здесь?
— Конечно.
— Дьявол! Кто же это?
— Я, собственной персоной.
Билл подскочил:
— Ты, ты сам этот Пам… пам… пам…!
Он не смог сдержать смеха; другие тоже не могли совладать с собой. Это усугублялось еще и тем, что Дролл продолжал оставаться совершенно серьезным и с таким видимым удовольствием жевал мясо, словно сказанное к нему вовсе не относилось. Но, едва проглотив последний кусок, он вскочил, осмотрелся и крикнул так, чтобы слышали все:
— Господа, теперь шутки в сторону! Никто не виноват в своем имени, а кто будет насмехаться над моим, налетит на серьезные неприятности! Пусть берет нож, и мы поговорим с ним в сторонке. Посмотрим, кто будет смеяться последним!
Тотчас воцарилась глубокая тишина.
— Но, Дролл! — начал оправдываться Билл. — Кто мог предположить, что это ты! Фамилия действительно очень оригинальная. Мы не хотели тебя оскорблять, и я надеюсь, что ты не обидишься на мои слова.
— Well, я не буду сердиться, ибо знаю, что слово действительно звучит неблагозвучно. Но теперь вы знаете мое имя и должны оставить его в покое.
— Естественно! Само собой! Но почему ты до сих пор молчал? Ты вообще из тех молчунов, что не очень охотно рассказывают о своих прежних делах.
— Неохотно? Кто это сказал? Я с удовольствием поведаю о своем прошлом, но все должно быть к месту, а пока я еще ни разу не имел возможности о нем поговорить.
— Так наверстай упущенное! О нас всех ты знаешь. Мы уже давно сроднились и должны хорошо знать друг друга. Вот только о тебе мы не знаем ничего, почти ничего.
— Знать-то особо и нечего. Впрочем, откуда я родом вы знаете.
— Да, из Лангенлейбы в Альтенбурге.
— О моем отце тоже слышали. Кто знает положение вещей за океаном и помнит, что мой отец занимался чем ни попадя, тот сразу скажет, что он был человеком беднее некуда, но сограждане уважали его. Нас было почти дюжина — вечно голодных и нуждающихся детей, старающихся жить честно. Могу вам позже рассказать…
— Прошу вас, подождите! — вмешался Уотсон. — Вы обратили внимание на пожелания других, но ведь я был первым, кто задал вам вопрос. Олд Файерхэнд передал мне ваше имя…
— Да, он единственный, кто знал его.
— …чтобы, — продолжал сменный мастер, — я мог от вас узнать о дальнейшей судьбе вашего земляка Энгеля.
— Энгеля? Какого Энгеля вы имеете в виду?
— Охотника-траппера, который был там, наверху, на Серебряном озере.
— О нем? — оживился Дролл. — Откуда вы его знаете?
— Я познакомился с ним у Серебряного озера. Из-за снега нам довелось в горах переждать целую зиму…
— Вас зовут Уотсон? — перебил Дролл.
— Да, сэр, именно так.
— Уотсон, Уотсон! Что за случай! Или нет, никакой это не случай! Это должно было произойти! Мистер, да я вас знаю, как собственные карманы, хотя никогда раньше не видел.
— Вам рассказывали? Кто?
— Брат вашего спутника Энгеля. Взгляните сюда! Этого парня зовут Фред Энгель; он племянник вашего товарища с Серебряного озера. Сейчас он вместе со мной ищет убийцу своего отца.
— Его отца убили? — спросил взволнованный Уотсон, подавая парню руку.
— Да, и это все из-за рисунка, который…
— Снова этот рисунок! — прервал Тетку Уотсон. — Вы знаете убийцу? Наверняка это рыжий Полковник!
— Да, это он, сэр! Но… ведь вас он тоже убил!
— Только ранил, сэр, только ранил. Удар, на счастье, не достиг сердца. Я умер бы от потери крови, если бы не спаситель, индеец, который перевязал мне рану и перевез к другим краснокожим, выходившим меня. Мой спаситель — знаменитейший из индейцев и…
Он не смог выговорить дальше ни слова, ибо в тот момент его взгляд был прикован к скале, мимо которой неторопливо шел к костру сам Виннету!
— Вот он идет! Виннету, вождь апачей! — воскликнул сменный мастер. — Вот он! Виннету! Какое счастье!
С этими словами Уотсон бросился навстречу вождю с распростертыми объятиями. Апач взглянул на лицо белого и тут же приветливо улыбнулся.
