— Их пленник? Тысяча чертей! Это правда?
— Да, к сожалению.
— Он что, опять выкинул какую-нибудь глупость?
— Да, и еще какую! Он чуть не испортил нам все дело. И не его заслуга в том, что нам все же удалось осуществить наш план.
— Именно, именно так! Вы абсолютно правы, мистер Шеттерхэнд!
— Не понял! Кажется, вы даже рады, что Олд Уоббл теперь не с нами?
— Конечно. Мне его жаль, но в то же время я рад, что мы освободились от его присутствия. Зря вы взяли его с собой! Вы настолько влюблены в этого старого авантюриста, что позволяете ему совершать одну глупость за другой, а он на самом деле заслуживает только одного.
— Чего же?
— Чтобы его прогнали ко всем чертям.
— Теперь-то уж я непременно это сделаю.
— В этом нет больше необходимости.
— Почему?
— Он сам себя поставил вне нашего общества.
— Но он вернется.
— Вы хотите его освободить?
— Само собой разумеется.
— Хм, да! Оставить его в беде мы, конечно, не можем, но прошу вас, примите со всей серьезностью, на мой взгляд, хороший совет — прогнать его сразу же, как только мы его вызволим из плена, он приносит нам одни только несчастья, с которыми мы никак не можем справиться. Вы слишком ему доверяли. Он все время крутился около вас, и вы не имели ничего против этого, хотя вы не могли не знать, что полагаться на него нельзя. А меня и Джоша Холи вы отстранили от всех дел. Нам пришлось пропадать тут от скуки, пока вы переживали интересные приключения. А ведь с нами можно и в огонь и в воду. Мы, конечно, ребята понадежнее, чем этот ваш Уоббл!
— Ну, ну… Мистер Паркер!
— Если вы хотите спросить меня, не злюсь ли я на вас, то я могу ответить, что вы правильно меня поняли, а чего вы еще хотели бы? Мы здесь, на Диком Западе, не для того, чтобы ловить мух и охотиться на дождевых червей. Однако нас до сих пор постоянно затирали. Согласитесь, что я прав!
— Но мне казалось, что я не имею морального права предлагать вам участвовать в таких делах, которые могут стоить жизни!
— Ах, наши жизни! Они что, более ценны, чем ваша? Или вы принимаете нас за трусов? Но мы докажем, что это не так!
Он бы еще долго брюзжал, но в этот момент появился негр Боб. Увидев нас, он радостно вскрикнул:
— О! А! Масса Шеттерхэнд и масса Шурхэнд снова здесь! Боб знает, что делать: тащить сапоги.
— Да, сделай это, мы снимем мокасины.
Он убежал и вернулся с сапогами, и мы переобулись. Я спросил Боба:
— Как дела с Большим Шибой? Надеюсь, он тут?
Боб скорчил невообразимую гримасу и сказал:
— Его здесь нет.
— Как нет?
— Нет. Большой Шиба сейчас далеко.
При этом он громко расхохотался и так широко раскрыл рот, что, казалось, заглянув между двумя рядами великолепных зубов, можно было увидеть его желудок. Он хотел немножко пошутить. Я решил ему подыграть и спросил, изобразив легкий испуг:
— Далеко? Надеюсь, он не сбежал?
— Да, сбежал.
— Послушай, Боб, это будет стоить тебе жизни! Я тебя застрелю, если он действительно сбежал. Ты ответишь за него головой!
— Значит, масса Шеттерхэнд застрелит Боба. Большой Шиба очень далеко отсюда. Масса Шеттерхэнд может пойти и сам посмотреть, где он!
— Да, я обязательно посмотрю. Вот, здесь пуля, которая окажется у тебя в башке, если его нет в комнате.
Я вытащил револьвер и направил дулом к нему. Потом мы пошли к дому. Он открыл дверь и сказал, показав внутрь:
— Поглядите сюда. Никого!
И тут я увидел картину, чуть было не заставившую меня рассмеяться. Юный вождь стоял, прислонясь к стене и уставившись на нас полным гнева взглядом. Но если выражаться совершенно точно, то сказать, что он прислонился к стене, в общем-то было нельзя: между стеной и его телом находилось еще кое-что. Это была конструкция из восьми жердей, которые негр, сложив наподобие звезды, привязал ремнями к спине краснокожего. Звезда была столь велика, что нижние ее луча упирались в пол, верхние — сходились над его головой, а боковые простирались далеко в стороны. Что и говорить, с такой штукой за плечами Большой Шиба никак не мог пролезть в дверь ни ползком, ни еще как-нибудь, в любом случае он непременно застрял бы намертво в самом неудачном положении.
— Ну вот же он, Большой Шиба, а ты мне что говорил? — сказал я Бобу с удивлением.
— Ох, ох! Я хотел только развеселить вас! Разве Боб даст убежать индейцу, если он должен за ним следить?
— Но что это ты ему взгромоздил на спину?
— Но масса Шеттерхэнд видит это сам! Индейца нельзя зарубить, заколоть или застрелить, но Боб все равно не даст ему убежать. Боб — умный и хитрый негр и привязал ему к спине восемь длинных стволов.
— Хм! И как он это стерпел?
— Он сперва не хотел, но Боб сказал, что побьет его, и тогда он спокойно позволил мне все сделать. Ну разве Боб быть не такой же хитрый и умный, как муха на носу?
Я не успел ответить на его вопрос, потому что Большой Шиба гневно воскликнул:
— Уфф! Белый брат мог бы освободить меня от этих бревен! Разве такая пытка достойна вождя?
— Здесь ты не вождь, а пленник.
— Я не могу ни сесть ни лечь.
— Значит, тебе придется стоять.
— Я не знал, что Олд Шеттерхэнд обращается с друзьями так, будто они его враги!
— Я твой друг. А эти жерди, что у тебя сейчас на спине, ничего не меняют.
— Хау! Я страдаю не от боли. Почему ты приказал негру сделать со мной это?
— Я ему этого не приказывал.
— Значит, он сделал это по собственной воле?
— Да.
— Тогда я убью его, как только снова стану свободным!
— Ты этого не сделаешь!
— Я сделаю это!
— В таком случае ты никогда не получишь свободу! Я ему велел развязать тебя и хорошо с тобой обращаться. Ты испытывал голод?
— Нет.
— А жажду?
— Нет.
— Значит, у тебя было все, в чем ты имел нужду. На что ты можешь жаловаться?
— На то, что он привязал к моей спине эти столбы. Нельзя так обращаться с вождем команчей!
— Где это написано или кто это сказал? Об этом рассказывают старики или предания команчей? Нет! То, что так бывает, ты узнал на собственной шкуре. И кто виноват в том, что так случилось? Только ты сам!
