задавался, разговаривал простым голосом и смеялся всегда охотно, если было действительно смешно. И сегодня он пришел на собрание, когда его никто не ожидал. Колонисты только на одну секунду, пока отдавали салют, посерьезнели, а потом заулыбались, заулыбался и Крейцер:
— У вас весело, товарищи!
— А что ж… Весело!
Он широкими шагами направился к трибуне, но не дошел, хитро прищурился, остановился на той самой середине, которая многим уже причинила столько неприятностей:
— А вы, знаете, что? Я приехал вас похвалить. У вас дела пошли, говорят.
Ему ответили с разных концов «тихого» клуба:
— Дела идут! А вы подробно скажите!
— Могу и подробнее. Вас со сметы сняли. Вы знаете, что это значит? Это значит, что вы живете теперь не на казенный счет, а на свой собственный — сами на себя зарабатываете. По-моему, это здорово.
Колонисты ответили аплодисментами.
— Поздравляю вас, поздравляю. Только этого мало!
— Мало!
— Мало! Надо идти дальше! Правда?
— Правда!
— Производство у вас плохое, сараи.
Одинокий голос подтвердил:
— Стадион!
— Вот именно, стадион, — радостно согласился Крейцер и сейчас же нашел глазами Соломона Давидовича, — слышите, слышите, Соломон Давидович?
— Я уже давно слышу.
— Вот… и станки…
— Не станки, а козы!
— Козы! Правильно!
Он уселся между пацанами на ступеньках помоста и вдруг посмотрел на собрание серьезно:
— А знаете что? Давайте мы настоящий завод сделаем. А?
— Как же это? — спросил Торский.
Крейцер надул губы:
— Смотри ты, не понимает, как же! Построим, станки купим!
— А пети-мети?
— А у вас есть пети-мети — триста тысяч! Есть?
— Мало!
— Мало! Нужно… нужно… миллион нужно! Маловато… это верно.
Филька крикнул:
— А вы нам одолжите…
— Вам? Одолжить? Невыгодно, понимаете, вам нужно одолжить семьсот тысяч, а у вас своих только триста! А знаете что? Ребята! Стойте.
Он по-молодому вскочил на ноги:
— Дело есть! Факт! Есть дело! Слушайте! Я вам дам четыреста тысяч, а вы сами заработайте триста. Соломон Давидович, сколько нужно времени, чтобы у вас еще триста тысяч прибавилось?
Соломон Давидович выдвинулся вперед, пошевелил пальцами, пожевал губами:
— С такими колонистами, как у нас, — очень хорошие люди, я вам прямо скажу, — нужно не так много — один год!
— Всего?
— Один год, а может, и меньше.
Крейцер глянул на сдержанно улыбающегося Захарова:
— Алексей Степанович, давайте!
Захаров откровенно зачесал в затылке:
— Давно об этом думаем. Только за год не заработаем: оборудование у нас, нечего скрывать, дохлое, еле держится.
Соломон Давидович, кряхтя, поднялся со стула:
— Оно, разумеется, держится на ладане, как говорится, но, я думаю, как-нибудь протянем.
