до шестого шлюза и дальше. Это, вероятно, немного, всего километров пятнадцать.
Но канал уходит вдаль в ту и в другую сторону, в далекую даль уходит за ним и первая эмоция.
В первый момент поразил меня даже не сам канал. Поразило меня лицо природы. Здесь природа представляется в чрезвычайно жалком виде. Она глядит на вас вскопанным, взорванным, исковерканным и вывернутым лицом. На десятках и сотнях квадртаных метров в видите следы и последние судороги страшной схватки.
Десять минут назад вы видели знакомое и даже мило улыбающееся солнечное спокойствие, зеленую улыбку природы, уютные щетинки рощ, повороты оврагов и нетронутую березовую чистоту.
Ранней весной все это сильно пахнет Нестеровым, примирением, чуточку небесами, немного слезой.
Правда же, вам знаком этот милый комплекс? Мы, старики, очень хорошо разбираемся в нем.
И вдруг… нет комплекса!
Перед вами обнаженное мясо земли, ярко-рыжие глины, взьерошенные остатки рощ. Все это покрыто бесконечным в пространстве прибоем строительной волны.
Подальше высятся еще в лесах башни и клубы сооружений канала.
Но пройти к ним невозможно: целые штабели метлла и дерева, балок, рельсов, прутьев, огромные площадки, заваленные самым разнообразным добром, от аккуратных крытых цементных баз до бесформенных нагромождений обрезок, опилок, остатков, каких-то ведер, каких-то мешков.
Бой с природой еще нет окончен, еще в этих полях кипит работа, копошатся люди, с трудом поворачиваются лошади, по неожиданным, кривым и ухабистым дорожкам снуют сотни пыльных уставших грузовиков.
Но над бетонной башней насосной станции уже реет знамя победы — Красный флаг СССР.
Наш газик выскакивает из строительного хаоса, поднимается по шоссе на вздыбленный над равниной новенький чугунный мост и… перед нами до самого горизонта живая, полная дыхания, наша родная, величественная Волга. Она уходит от нас аккуратной веселой лентой, вовсе не такой узкой, как казалась на газетном фото.
Действительно, ее ширина в канале — 85 метров по зеркалу. Это не так мало! Кто понимает в метрах, тот сразу себе представит.
Да, это Волга… Конечно, она здесь очень смирненькая, здесь невозможны никакие шутки и капризы, никакие перекаты и «Телячьи броды», здесь никто не позволит ей вихлять из стороны в сторону и закручивать петли в 200 километров, как это она позволила себе сделать под Самарой.
Человек, положивший природу на обе лопатки, пригласил Волгу пожаловать к городу Дмитрову и дальше, к Москве.
Всякие отговорки ее и уверения, что на такую-то и такую-то горку она взобраться не может, не возымели действия. Мы ей предложили: «Мы можем „подсадить“… Пожалуйста! На восемь метров!»
И «подсадили». Потом еще на восемь. А всего к шлюзу N 6 «подсадили» на 45 метров — лекго сказать — Волгу. От шлюза N 6 до шлюза N 7, на протяжении больше чем 50 километров, Волга держится на такой высоте.
А потом мы помогаем ей осторожно спуститься к Москве-реке. Собственно говоря, у нее нет оснований для недовольства. Она мирно покоится в уютных берегах канала. По ее поверхности под весенним ветром уже побежали тоненькие волны и уже успели нарядиться веселыми гребешками.
Но мы проезжаем три-четыре километра, и перед нами снова хаос борьбы, снова развороченные мускулы земли, снова склады, краны, насыпи, обрывы, откосы и отбросы, снова в центре хаоса высятся бетонные башни «узлов», снова видим над ними победные флаги.
Иногда в этом хаосе дрожат и прижимаются к случайному сараю две-три уцелевших березки.
Но во многих местах мы видим советских людей за новой работой.
Бой с природой окончен, побежденная земля уступила поле битвы, побежденная Волга пошла туда, куда приказал ей человек. И победитель приступил к украшению природы.
На многих площадках уже протянулись новые древесные насаждения, берега канала почти везде обложены дерном, и не как-нибудь, а «в решетку».
Древние овраги и поля смотрят на эту красоту с удивлением, никогда природа не способна была на такие узоры.
Сотни грузовиков вывозят с полей битв ненужные вещи: трупы павших грунтов, изломанное в бою оружие, рассыпанные кругом залежи праха.
У Дмитрова, на канале — пароход «Плеханов». Это буксир, которому поручили протралить канал. Он неуклюже поворачивается в канале, и эта неуклюжесть кажется неестественной: в канале так просторно…
Мы обгоняем пароход на бело-голубом катере «Чекист».
Высаживаемся, чтобы с берега посмотреть шлюзование.
«Плеханов» как раз входит в камеру шлюза.
Тысячи людей со всей строительной площадки бросились к камере. Побежали и мы.
Впереди закричали «Ура!». Взбираться на еще не отделанную глинистую горку довольно трудно.
Нас обгоняет пожилой бородатый рабочий и говорит сам себе, задыхаясь от бега:
— Дождались! Эх… смотри, дождались!
