— Ну что же, и скажу. Не буду работать: не хочу.
— Не будешь работать? А как же ты будешь жить?
— Ну и пусть. Поживу без ваших петель.
— Стыдно, Ванда. Надо учиться. Мы все с петель начинали.
Ванда бросила работу. В горле у нее стояли рыдания, она дико оглядела комнату:
— Куда мне до вас! Петлями начинали! А я кончу петлей!
Она вышла из комнаты, хлопнула дверью.
Вечером она лежала, отвернувшись к стене, ужинать не пошла. Девочки посматривали на ее белокурый, нежный затылок испуганными глазами. Клава сводила брови и что-то шептала про себя.
Утром, когда Ванда одна гуляла по спальне, к ней пришел Захаров. При виде его она покраснела и поправила юбку.
Он улыбнулся грустно, сел у стола:
— Что случилось, Ванда?
Ванда не ответила, продолжала смотреть в окно. Он помолчал.
— В столярной хочешь работать? Там интересно: дерево!
Она быстро повернулась к нему.
— Ой, какой же вы человек. Такое придумали: в столярной!
— Хорошо придумал. Ты вообрази: в столярной!
— Будут смеяться.
— Напротив. Первая девушка в нашей колонии пойдет в столярную. Честь какая! А то девчата все считают: их дело тряпки. Неправильно считают.
Ванда задорно взметнула ресницы:
— А что же вы думаете? И пойду. В столярную? Пойду. Сейчас?
— Идем сейчас.
— Идем. — Он повернулся и, оборачиваясь, пошел к двери, она вприпрыжку побежала за ним и взяла его под руку:
— Это вы нарочно придумали?
— Нарочно.
— У вас все нарочно?
— Решительно все, — сказал он, смеясь. — Я туть еще одну вещь придумал.
— Скажите. Про меня?
— Про тебя.
— Скажите, Алексей Степанвович!
Он наклонился к ее уху, прошептал таинственно:
— Потом скажу.
Ванда ответила ему таким же секретно-задушевным шепотом:
— Хорошо.
7. КОРОМЫСЛО
После работы Игорь решил погулять в окрестностях колонии. Взяв с собой книгу, он прошел парк и вышел на плотину. Слева блестел пруд, а справа между двумя скатами холмов в заросшем камышами овраге еле-еле пробивалась речушка. На вершине противоположного холма стояла дача, по белой стене к черепичной крыше поднимались простодушные побеги «крученого паныча», пестрели его синие, лиловые и розовые колокольчики. У самого дома возвышался ряд тополей, за ними темнел приземистый садик. По эту сторона домика деревьев не было, небольшая площадка огорожена была плетнем, на площадке расположился огород. Огород был не такой, как у крестьян: между грядами проложены были дорожки, и кое-где стояли деревянные диванчики.
Игорь заглянул через плетень. На огороде никого не было, только у одного из диванчиков лежала большая рыжая собака. Увидев Игоря, она поднялась, зарычала, потянулась и побежала к дому. Присмотревшись к огороду, Игорь заметил, что ближайшие грядки были политы и у самого плетня, накренившись на кочке, стояла пустая лейка. «Где же они воду берут?» — подумал Игорь, и в этот же момент увидел калитку в плетне, привязанную к нему старой проволокой. Проследив дальше, он увидел, что вниз к речке спускается узенькая, хорошо протоптанная тропинка, а в конце тропинки, у самых камышей, медленно поднимается с двумя ведрами на коромысле Оксана. Ведра были большие, свежеокрашенные в зеленый цвет; по тому, как слабо они раскачивались на коромысле, было видно, как они тяжелы. Это было заметно и по тому, с какими осторожностью и напряжением делала Оксана маленькие шаги.
Игорь быстро сбежал и схватил дужку ближайшего к нему ведра. Оксана пошатнулась от толчка, подняла к нему испуганные глаза:
— Ой!
— Я тебе помогу.
