1943 году самолет базировался на аэродроме под Лондоном, где была расквартирована часть эскадрильи, действовавшая совместно с Королевскими ВВС. Потом эскортировал бомбардировщики, летавшие на Берлин, – дальность его полета и огневая мощь идеально подходили для подобных задач. А в 1944 году отправился на Тихий океан.
Послужной список «Белой молнии» был весьма впечатляющим. Макс по крупице восстановил его, копаясь в архивах ВВС, беседуя с пилотами и работниками наземных служб, и записал всю эту информацию на дискету.
– Тут все, что нам удалось раскопать: пилоты, кампании, победы. Кстати, достоверно известно, что он сбил восемь истребителей. И два «Хейнкеля». Это бомбардировщики.
– Ну и ладно. Мне этого не надо, – отмахнулся Керр. Достав ручку с золотым пером, он огляделся в поисках ровной поверхности и подошел к горизонтальному стабилизатору хвостового оперения. – Чек выписать на вас?
– На «Закатную авиацию». Это фирма Макса, восстанавливающая и продающая старые боевые самолеты.
Керр выписал чек. Четыреста тысяч. Доход компании составит сотню с четвертью: Недурно!
На зеленом поле чека была воспроизведена репродукция принадлежащего Бронко Р-38 в полете. Сложив чек, Макс спрятал его в нагрудный карман и поинтересовался:
– Вы что, хотите поставить его в музей?
Вопрос изумил Керра.
– Какой там музей! Я хочу поставить его на газон перед домом.
У Макса вдруг засосало под ложечкой.
– На газон?! Мистер Керр, да во всем мире их осталось всего
– А мне-то казалось, что я волен поступать с ним, как вздумается. – Керр выглядел искренне озадаченным. – Ладно, когда мы приступим к дальнейшему? – Он посмотрел на папку в руке Макса, где лежал бланк купчей.
Пилот Керра Бронко Адаме – обаятельный, остроумный и очень человечный герой. Его обожают миллионы читателей, они считают, что писатель поднял авиационный триллер на новые высоты. И Макса не могла не потрясти мысль, что замечательный творец – просто ничтожество. Да не может такого быть!
– Если вы оставите его посреди газона, – принялся объяснять Макс, – он будет мокнуть под дождем и проржавеет. – На самом деле Макс думал о том, что подобная реликвия заслуживает лучшей участи, чем превратиться в украшение владений богатого вертопраха.
– А вот тогда я вызову вас, и вы приведете его в божеский вид. Ладно, нельзя ли побыстрее, а то меня ждут дела.
Бразильский рейсовик сделал круг над аэродромом перед заходом на посадку, выделяясь на фоне безоблачного неба своей красно-белой окраской.
– Нет. – Макс достал чек и протянул Керру: – Не пойдет.
– Простите? – нахмурился Керр.
– Боюсь, такая сделка не пойдет.
Взгляды их встретились.
– Может, вы и правы, Коллингвуд. – Керр пожал плечами. – Вообще-то Джени и так была не в восторге от этой идеи. – С этими словами он развернулся на месте, пересек гравийную дорожку и вошел в здание аэровокзала, ни разу не оглянувшись. Максу оставалось лишь догадываться, кто же такая эта Джени.
Макс принадлежал к династии военных летчиков. Коллингвуды летали над Багдадом и Ханоем, были на авианосце «Хорнет»[1] в Тихом океане и среди Королевских ВВС весной тысяча девятьсот сорокового. Эта фамилия встречается даже в списках эскадрильи Окольцованных Фуражек за 1918 год.
Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя – он не питал пристрастия к армейской жизни и не горел желанием лезть под пули. Надо отдать должное его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу Е. Коллингвуду – тот постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но скрыть огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз доводилось услышать, как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики.
Это сомнение укреплял тот факт, что юный Макс вообще должен был получить двойную дозу наследственности – на свет его родила Молли Грегори, в прошлом израильская вертолетчица, во время Шестидневной войны заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку с береговой батареей во время операции по спасению подбитой канонерки.
Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его. Но он умел радоваться жизни, любил общество привлекательных женщин и получал удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не собирался рисковать ее радостями ради чьих-нибудь извращенных представлений о чувстве долга. Главная забота Макса – сам Макс.
Если у него и были какие-либо сомнения насчет собственного характера, то все его подозрения с лихвой подтвердил инцидент в Форт-Коллинз, свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал гражданским пилотом в «Уайлдкэт Эрлайнз», летая с грузами и пассажирами между Денвером и Колорадо- Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем он осматривал свой двухмоторный «Арапахо», стоя под крылом с блокнотом в руках, когда на приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой «Боло»; Макс и сам не знал, что привлекло его внимание, но он почему-то решил понаблюдать за посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по посадочной полосе, и Макс разглядел лицо широко улыбавшейся девчушки с каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет уже приближался к зданию аэровокзала, когда, выпустив тоненькую струйку черного дыма, левый мотор запылал.
