Тяжело дыша через рот (губы стали толстыми как сосиски), Флетч понял, что тошноту ему не подавить.
Он схватил Карра за плечо.
– Карр! – крикнул он. – Я заболел! Серьезно заболел! Пожалуйста, как можно скорее верните меня на землю!
– Ваш организм не переносит воздушных ям? – Карр всматривался в лицо Флетча. – Раньше вы не жаловались, – и круто развернул самолет. – Держитесь!
Только Флетчу обратный полет казался бесконечным.
Он услышал голос Карра: «Эй! Посмотрите, что притащила нам гиена!»
Флетч открыл глаза. Они подлетали к лагерю. В самом конце посадочной колеи на траве застыл желтый самолет с зелеными кругами на крыльях. С откинутым колпаком.
Мужчина в шортах и рубашке цвета хаки, стоя у крыла, наблюдал за ними.
Флетч не только открыл дверцу, но и расстегнул ремень безопасности еще до того, как колеса самолета Карра коснулись земли.
Самолет еще катился, когда Флетч выбрался на крыло. Как только скорость самолета окончательно упала, Флетч спрыгнул на землю, которая, к счастью, не опускалась, не поднималась, не кренилась.
Упал на колени, его тут же вырвало. Самолет остановился в пятнадцати метрах от Флетча. Все здоровались с незнакомцем и предлагали помочь Шейле вылезти из кабины.
Стараясь держаться спиной к остальным и в то же время не вляпаться в собственную блевотину, Флетч на коленях передвигался вдоль колеи, оставляя после себя все новые лужи блевотины.
От самолета к Флетчу доносились обрывки разговора. Кого-то назвали Уолтером Флетчером, кого-то Барбарой, Джумой. Поминался найденный римский город, сломанная нога Шейлы, героизм Джумы. Что-то было сказано о кафе «Терновник».
Голоса приблизились к Флетчу.
Все так же на коленях, он попытался уползти подальше.
– А это, – над его спиной прогремел Карр, – Ирвин Морис Флетчер. Как видите, сейчас ему нездоровится. Боюсь, я слишком круто разворачивал самолет.
Оглядывая лужи блевотины и оставленные коленями следы, Флетч руками вытирал рот, губы, подбородок.
Затем, оттолкнувшись руками от земли, встал. Ноги, словно ватные, подгибались, не желая держать его тело в вертикальном положении, нестерпимо заныла спина.
Флетч глубоко вдохнул.
Повернулся.
Карр, уперевший руки в бока, Шейла, опирающаяся на костыль, держащая сломанную ногу на весу, улыбающийся Джума, с пляшущими глазами, Барбара, одетая, как одурманенная проститутка с бульвара Заходящего солнца, с грязными, свалявшимися волосами, стояли рядом с незнакомцем. Все смотрели на Флетча.
– По виду он давно и тяжело болен, не так ли? – улыбнулся незнакомец.
Ниже пояса тело Флетча онемело.
Он поднял голову вверх. И закрыл глаза, успев увидеть, как закружилось небо.
Когда его колени коснулись земли, тело повело вбок. Правое плечо пронзила боль: падая, он вывихнул руку.
ГЛАВА 38
На следующий день, ближе к вечеру, полил сильный дождь.
Флетч метался в горячке.
Открыв глаза, он увидел над собой лицо Карра, значительно увеличившееся в размерах. Над головой Карра виднелся брезент палатки, Флетч не помнил, как он попал на узкую койку. Болели ноги. Болела голова. Его знобило. Тело покрывал холодный пот. Рот словно набили грязью. Болело правое плечо. Он не понимал, с чего ему болеть.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Карр.
Флетч задумался,
– Превосходно.
– Это хорошо.
– Можно укрыть меня одеялом?
– Конечно, – Карр сунул термометр в рот Флетча.
Барбара сидела у его ног, с округлившимися от страха глазами. Джума стоял у входа в палатку.
Вошел Раффлз и укрыл Флетча коричневым одеялом.
Карр вынул термометр изо рта, пригляделся к шкале.
– По крайней мере, теперь мы знаем, что выполненные мною фигуры высшего пилотажа не послужили причиной вашего недомогания.
– Мне жарко.
– Это я знаю.
Карр заставил его выпить стакан холодного бульона и проглотить две таблетки.
– Жаль, – вздохнул Карр. – Мы-то собрались устроить праздничный обед.
Флетч погружался в небытие и вновь приходил в себя. Тогда он слышал, как гремели котлами и кастрюлями в палатке-кухне, как болтали и смеялись под тентом, где размещалась столовая. Карр вновь зашел к нему, привел в чувство, тряхнув за плечо, что-то спросил (Флетч не помнил, ответил он Карру или нет), дал ему еще две таблетки и стакан холодного бульона. В какой-то момент в свете керосиновой лампы он увидел склоненное над ним лицо Барбары. А затем наступила долгая-долгая тишина. Карр пришел к нему и ночью. Помог Флетчу сесть, вновь дал бульон, таблетки. Какое-то время Флетч бодрствовал, лежа под антимоскитным пологом, прислушиваясь к звукам ночной жизни джунглей. Если ему становилось жарко, он сбрасывал одеяло, когда замерзал – натягивал его до подбородка.
Карр пришел к нему и утром. Откинув полотнище, прикрывающее вход в палатку, посмотрел в дневном свете на показания термометра.
– Чтоб вам дожить до таких лет, как указано сейчас на этом термометре <Термометр проградуирован в градусах Фаренгейта. 39 градусов по привычной нам шкале Цельсия соответствуют 102, 2 градуса но шкале Фаренгейта, 40 – 104 градусам.>, – пробормотал он. Вновь дал Флетчу бульон, таблетки.
– Как вы себя чувствуете?
– Превосходно.
– Это хорошо.
Вновь из палатки-кухни, из-под тента слышался шум веселья. Кто-то начал насвистывать несколько нот итальянской любовной песенки. Повторяя их раз за разом. Возможно, птица.
Джума постоял рядом с Флетчем молча.
Потом пришли Карр с Барбарой и Шейлой.
– Вы не спите? – спросил Карр.
– Превосходно.
– Мы собираемся поехать к тому холму, что нашли вчера в джунглях. Помните?
– Конечно. Холм.
– Посмотрим, что мы там выроем. Возьмем с собой кирки и лопаты. Ничего, что мы уйдем?
– Валяйте.
– Шейла останется здесь. Со сломанной ногой в джунглях делать нечего. Она будет вас поить и давать таблетки.
– Хорошо.
– Мы вернемся к вечеру.
– Отлично. Удачи вам.
– К нашему возвращению вам полегчает.
– Абсолютно.
Карр поднялся с койки.
– Ты хочешь, чтобы я осталась? – спросила Барбара.
