припомнить точные слова, но не смог. А маленькие пальчики уже тянулись к его глазам. Рядом ворковала Маргарет:
— Ну что ты, милый? Пусть малыш побалуется. Бреннану нестерпимо хотелось сбежать из церкви, но ноги стали словно ватными, и он не мог сдвинуться с места. Тогда он крепко зажмурился и попытался перекричать хор. Но хохот ребенка заглушил все вокруг…
…Бреннан открыл глаза. Крик его эхом отдавался в спальне. Вцепившись одной рукой в простыню, а другой — прикрывая глаза, он сидел в собственной постели. Сквозь пальцы Бреннан видел удивленное лицо Маргарет. В глазах застыли страх и изумление, а взгляд ясно говорил о том, что муж ее окончательно свихнулся.
Бреннан тряхнул головой, словно стараясь избавиться от остатков ночного кошмара. Он протянул руку к Маргарет, но та отстранилась, а он никак не мог услышать ее голос, хотя видел, что жена что-то говорит ему. В ушах его до сих пор стояли хохот ребенка и хоровое пение.
Прикрываясь простыней, Маргарет вскочила с постели и прислонилась к стене. Она не спускала с мужа глаз. Бреннан поднялся с кровати и тут же бросился в ванную. Жуткое зловоние, которое, как ему казалось, пропитало всю спальню, преследовало его. Захлопнув за собой дверь, Бреннан обессиленно привалился к ней, а губы его все еще продолжали шептать:
Бреннан тяжело вздохнул. И опять ему показалось, что изо рта доносится этот зловонный запах. Он провел пальцами по подбородку и ужаснулся. Тот был на ощупь мягким и нежным, как у ребенка. Дотронувшись рукой до головы, Бреннан похолодел. Под пальцами пульсировал неокостеневший родничок. Посол взглянул в зеркало.
Хохоча беззубым ртом, из зеркала на него уставился младенец, покрытый густой шерстью. С губ его стекала зловонная слюна.
Сегодня он явился в свой рабочий кабинет ни свет ни заря. Надо было подготовить какую-то очередную речь, однако сосредоточиться никак не удавалось. И чем усердней пытался он избавиться от ночного кошмара, тем более властно заполнял тот все его существо.
Все утро старался он раскидать накопившиеся мелкие делишки, выполняя их скорее чисто механически: он то и дело куда-то названивал, прикрикивая на оторопевшую секретаршу. Во время ланча он встретился с одним молодым дипломатом. Они оживленно обсуждали предстоящее совещание, и Бреннану оставалось лишь надеяться, что всю эту ахинею, которую он нес, молодой человек не воспримет близко к сердцу. Однако беспокойное выражение на лице последнего говорило о том, что посол был явно не в себе.
Вернувшись в кабинет, Бреннан вспомнил о пакете, лежащем на его рабочем столе. И тут в памяти всплыло одно имя. Он нажал кнопку селектора.
— Пожалуйста, отыщите Джима Грегори. Спустя минуту из селектора донесся голос пресс-секретаря. Бреннан обратился к нему:
— Джим, мы ведь получали прошение от журналистки по фамилии Кэрол Уает? Совсем недавно, мне кажется.
— Минуточку, сэр.
Последовала пауза. Джим Грегори пробежал глазами списки.
— Да, сэр, — подтвердил он. — Вообще-то весьма странное прошение. Оно было связано с какими-то кинжалами или чем-то в этом роде.
— Сообщите ей, что я готов с ней встретиться.
— Но господин посол, она ведь в самом конце списка. Мне кажется, что это не самое важное дело и что… Бреннан осек пресс-секретаря:
— Найдите ее.
— Хорошо, господин посол.
Оглянувшись на герб США, посол подмигнул орлу:
«Джим, похоже, решил, что у меня крыша поехала». — Он зашагал из угла в угол.
За окнами, на площади толпились демонстранты. Не мигая, Бреннан уставился на них. Услышав жужжание селектора, он вздрогнул.
— Простите, сэр. Это снова Грегори. Ваша журналистка, кажется, испарилась. Ее никто не видел с того самого дня, как она отправила прошение.
— О, Господи, — Бреннан повалился в кресло.
— Что-то не так, сэр?
— Нет, все в порядке.
— Оставить ее в списке? Вдруг она объявится?
— Да, но только я думаю, что она не… — голос его оборвался.
— Сэр?
— Да, да, оставьте ее в списке.
«Еще одна, — подумал посол, загибая пальцы, — Рейнолдс, Ламонт, де Карло, Дулан, а теперь вот и Кэрол Уает — все мертвы, исчезли или просто обезумели».
Священник был последним, кто еще оставался в живых. Но он был явно чокнутый. Или он, Бреннан, сам сошел с ума? Но мысль о том, что священник — вполне нормальный человек, уже сама по себе являлась безумием, потому что, если это не так, то придумать подобное нельзя, нет, подобное придумать нельзя.
Снова зажужжал селектор. На проводе был Билл Джеффрис, его закадычный друг. Когда-то они вместе учились в колледже, а теперь Билл заправлял Госдепартаментом. Джеффрис звонил по поводу совещания у министра иностранных дел.
— Будь повнимательней, — посоветовал Джеффрис.
— Но мне, кажется, за это и платят.
— Да, Филипп, тут до меня дошло, что ты в следующем месяце отбываешь в отпуск? Извини, дружище, но я вынужден сообщить, что тебе, похоже, придется повременить с отпуском. Сейчас не самое подходящее время.
— Да, конечно.
— Может, осенью.
— Конечно.
Бреннан уже собрался было опустить трубку, как вдруг в голове мелькнула мысль. Джеффрис был хорошим человеком, но главное — на него можно было положиться. И он не станет задавать лишних вопросов. — Билл, объясни, пожалуйста, как проходит эксгумация.
— Это зависит от того, кто — эксгумируемый.
— Дэмьен Торн.
— Что? С тобой все в порядке, Филипп?
— Скажи, есть какой-нибудь способ проверить, находится ли тело Торна в могиле?
— О, Господи! Филипп…
— Я знаю. Ты думаешь, что я — сумасшедший. И все-таки, можно ли это проверить?
— Ну, я не знаю.
— Ты можешь выяснить все подробности официальной эксгумации? И так, чтобы в это дело никто не совал нос.
— Думаю, что да. Но зачем тебе это?
— Послушай, если я тебе обо всем расскажу… л боюсь, что свяжу тебя по рукам и ногам.
И тут они рассмеялись, прекрасно понимая друг друга без лишних слов. А когда Бреннан опустил трубку, он почувствовал себя гораздо легче, ибо смог хоть как-то разделить с другом это тяжелое, страшное бремя.
В Вашингтоне Джеффрис звякнул своему секретарю:
— Соедините меня с «Торн Корпорейшн». Немедленно.
Глава 11
Поль Бухер был весьма обеспокоен своим здоровьем и настроением. Он то и дело ловил себя на мысли о том, что мечтает раскинуть палаточку где-нибудь на берегу озера, засесть там с рыболовной
