Торн продолжал ораторствовать, а его собеседница внимательно и напряженно слушала его. В этот момент камеры поймали ее взгляд, устремленный к потолку. На ее лице внезапно отразился ужас, когда что-то рухнуло сверху, а потом замелькало на экране. Это было охваченное пламенем, человеческое тело, висевшее вверх ногами и раскачивающееся словно маятник.
— Жутко смотреть на это, — прошептал Харрис. — Этот бедняга свалился с верхней осветительной установки, его замотало в нейлоновый занавес. А тут еще взорвался прожектор, и несчастный сгорел, как свечка.
Экран был пуст. Бреннан тихо присвистнул. Затем обратился к Харрису:
— Вы не могли бы запустить кассету сначала? Харрис перемотал пленку, и на экране вновь возник пылающий факел.
— Остановите, пожалуйста, здесь, — попросил Бреннан. Он подошел к телевизору и некоторое время пристально вглядывался во что-то на экране. Потом сказал:
— Пожалуйста, прокрутите еще раз, если можно. Харрис опять перемотал пленку.
— Стоп, — воскликнул Бреннан. Он впился взглядом в экран, в человеческое лицо, сведенное судорогой.
— А что это такое, как вы думаете? — опросил он журналиста, указывая на какую-то металлическую полоску в самом углу экрана.
Харрис в недоумении пожал плечами:
— Не знаю. Может, болт откуда-нибудь вывалился.
— А это не похоже на нож?
— Нож? — тупо повторил Харрис.
— Там случайно не находили кинжал?
— Нет, сэр.
Бреннан взял из рук Харриса пульт дистанционного управления и еще раз внимательно просмотрел последние кадры. А Харрис добавил:
— Знаете, никто так и не узнал, кто был этот человек и откуда он взялся. Абсолютная загадка. Но я точно знаю, что ни о каком ноже не было и речи.
Бреннан вытащил кассету и вернул владельцу:
— Спасибо большое, что смогли выбраться. Уже в дверях пожимая Харрису руку, посол попросил:
— Пожалуйста, никому не говорите о пашей встрече. Будем считать, что это обычное любопытство с моей стороны.
Расплывшись в улыбке, Харрис прижал палец к губам.
— И если я в чем-то смогу быть вам полезен, — продолжал Бреннан, — то…
— Знаете, господин посол, мы собирались снять целую серию социальных портретов… Бреннан не дослушал:
— Конечно, конечно. Обратитесь к моей секретарше. Мы сделаем все, что в наших силах.
Харрис покинул здание посольства и, пока ловил такси, то и дело в мыслях возвращался к разговору с американским послом. Эта беседа почему-то не укладывалась в привычные рамки. От него, Харриса, ускользнуло что-то самое важное. А может, Бреннан напал на чей-то след? — подумалось ему.
Бреннан добросовестно отработал весь день и, дождавшись ухода секретарши, позвонил домой. Маргарет не оказалось на месте, чему он, честно говоря, обрадовался. Лгать ей он не хотел. А потому Бреннан продиктовал на автоответчик, что направился в гараж.
Около часа потребовалось Бреннану, чтобы пробиться сквозь вечерние пробки на лондонских дорогах. Он выехал на автомагистраль, ведущую в Беркшир. Бреннан пару раз останавливался и сверялся с картой. Наконец, он свернул налево, на узкую проселочную дорогу, заросшую по обеим сторонам густым кустарником. В нос ударил резкий запах навоза, и Бреннан закрыл окно. Дорога была пустынной, нигде ни одного фермерского домика. Бреннан еще раз заглянул в карту, а затем в записи де Карло. Да, это должно быть уже совсем неподалеку.
Дорога вильнула, и Бреннан заметил впереди огоньки местного кабачка. Он вырулил на крошечный дворик, очевидно, служивший одновременно и стоянкой.
Выбравшись из автомобиля, Бреннан взглянул на небо. Его слегка заволакивали облака. Но он должен увидеть эту звезду. Этот символ и указатель места рождения.
Окошки светились так заманчиво, что Бреннан решил заглянуть в кабачок. Это был истинно английский паб, где вам в любое время могли подать кружку отличнейшего эля. И несмотря на то, что вечер выдался теплый, в камине весело потрескивали поленья.
Бреннан решил, что для начала примет порцию виски. Он ее заслужил. За эти последние, ужасно напряженные дни.
Хозяин кабачка представлял собой великолепный объект для зарисовки: добродушный, румяный, пузатый и с огромными пушистыми бакенбардами.
Бреннан заказал виски.
— Как в Америке, сэр? — поинтересовался хозяин.
— Нет, с содовой, пожалуйста. Хозяин добавил тоника. И рассмеялся:
— Я имел в виду вас, сэр. Вы-то ведь американец? Как там у вас?
— А…
Бреннан огляделся по сторонам. За столиками сидели несколько сельских жителей. Один из них подмигнул послу и отхлебнул из своей кружки. Бреннан улыбнулся в ответ и подумал, что вот сейчас он станет прекрасной мишенью для крестьянских насмешек. Но, к счастью, к нему никто не пристал.
Хозяин между тем поведал послу, что дочь его живет сейчас в Лос-Анджелесе, и что он прошлой зимой навещал ее. Потом он сделал какое-то точное замечание в адрес Америки и оставил, наконец, Бреннана в покое.
После третьей порции виски посол почувствовал себя значительно уверенней и обратился к хозяину с вопросом.
— Да, здесь всегда останавливаются цыгане, — охотно ответил тот. — Грязные черти, — добродушно добавил он.
— А вы случайно не помните рассказов о каком-нибудь странном рождении младенца. Ну, скажем, лет двадцать назад?
Хозяин рассмеялся.
— Хе, сэр, у цыган ведь все странно, и рождение, и жизнь, и смерть. А что именно вас интересует? Я что-то вас не совсем понял.
Бреннан не знал, с чего начать.
— Ну, как вам сказать, просто до меня дошли обрывки этих необычных историй…
— А, так вы репортер, сэр?
— Да нет. Я обычный турист.
Хозяин понимающе кивнул и отошел к другому посетителю. Бреннан же прикончил очередную порцию и поднялся, чтобы выйти отсюда. Он злился на себя за то, что потратил целую уйму времени. И вообще, какого черта его сюда занесло и что, собственно говоря, ожидал он раскопать в этой глуши! Тем не менее Бреннан решился взглянуть на это самое место и потом сразу возвращаться домой.
Он покинул кабачок, пожелав всем на прощание спокойной ночи. Завсегдатаи кабачка уставились ему вслед, а хозяин направился к запасному выходу и, приоткрыв дверь, отодвинулся в сторону, выпуская огромную черную собаку.
Задрав морду, чудовище принюхалось и, взглянув на клубящиеся вдали облака, побежало по следу.
Через некоторое время она сбавила темп, и уже спокойно и размеренно потрусила по проселочной дороге, не оставляя никаких отпечатков на влажной земле.
Бреннан стоял на голой поляне и чувствовал себя круглым дураком. Повсюду была грязь, да кое-где торчали кустики сухой травы. Ощущения, которые Бреннан испытывал на этом клочке земли, даже отдаленно не напоминали те чувства, что пережил он тогда, переступив порог церкви; здесь же не было ничего, кроме всеобъемлющей сырости, продирающей до костей.
Бреннан попытался глубоко вдохнуть здешний воздух, чтобы, возможно, хоть что-нибудь почувствовать,
