Октавия буквально подпрыгнула, чтобы поставить чайник, быстро и легко забегала по комнатам, что за ней давно не наблюдалось. Друсилла, однако, не обратила на это внимания, она была слишком поглощена рассматриванием кольца на руке дочери. Оно было таким массивным и внушительным!
— Миссис Джон Смит, — попробовала произнести она. — Да, это звучит великолепно! В простоте всегда есть великолепие.
— Где он? Когда он придет познакомиться с нами? — спросила Октавия.
— У него дела в Байроне, но он надеялся уладить их к вечеру и зайти к нам на обратном пути. Я подумала, мама, что до его прихода мы могли бы сходить в Байрон. Мне нужно купить кое-что в бакалее. И я хочу заглянуть в магазин дяди Херберта — подобрать себе материи на платье. Я по горло сыта коричневым. Я не желаю носить коричневые платья даже как рабочую одежду. Я буду работать в мужской рубахе и штанах, так как это гораздо удобнее и разумнее.
— — Разве не здорово, что ты купила швейную машинку «Зингер», Друсилла? — спросила Октавия, не отходя от плиты. Она была слишком счастлива, чтобы беспокоиться о брюках.
Но Друсилла думала о чем-то столь важном, что не могли заслонить ни зингеровская швейная машинка, ни брюки.
— Тебе это по карману? — спросила она с беспокойством. — Пошив тебе ничего не будет стоить, но ткани в магазине у Херберта очень дорогие, особенно для тех, кто решает забыть о коричневом.
— Кажется, я могу позволить себе эти траты. Джон сказал мне вчера, что собирается положить на мое имя в банк тысячу фунтов. Потому что, как он сказал, жене не следует обращаться к мужу по поводу каждого пенни, который ей потребуется, и отчитываться за каждый пенни, который она потратит. Все, что от меня требуется, — не превышать ту сумму, которую он для меня выделяет, — тысячу фунтов в год. Можешь ты себе это представить? И все расходы на хозяйство не входят в эту сумму. Он положил тысячу фунтов в пустую банку от кофе и говорит, что она будет постоянно полной и что он не хочет никаких отчетов. О, мама, у меня все еще перехватывает дыхание от счастья.
— Тысяча фунтов! — Октавия и Друсилла уставились на Мисси с выражением ужаса и почтительности.
— Он, должно быть, очень богатый человек, — сказала Друсилла и мысленно представила, как она, наконец, сможет утереть нос Аурелии, Августе и Антонии. Ха! Мисси не только оказалась у алтаря раньше Алисии, похоже, что и в деньгах она не проиграла.
— Мне кажется, что он обеспеченный человек, — протянула Мисси. — Я знаю, что его щедрость по отношению ко мне указывает на большое состояние. Разумеется, я никогда, никогда не буду тратить больше, чем надо. Но все-таки мне нужно иметь несколько приличных платьев — не коричневых! — пару теплых для зимы и пару на лето. О, мама, как прекрасно там в долине. У меня нет никакого желания жить среди людей, я хочу быть одна с Джоном!
Друсилла внезапно забеспокоилась:
— Мисси, мы почти ничего не можем дать тебе в приданое. Но, я думаю, Октавия, мы могли бы обойтись без телки.
— Разумеется, мы можем, — сказала Октавия.
— Это то, что я теперь называю прекрасным свадебным подарком.
— Сначала мы ее должны отправить к бычку Персиваля, — сказала Октавия. — Но тебе не придется долго ждать, и она даст тебе теленка в следующем году.
Друсилла посмотрела на часы.
— Если ты хочешь зайти в магазин Херберта, а также и Максвелла, Мисси, я предлагаю трогаться сейчас. Тогда мы, вероятно, смогли бы перекусить у Джулии и рассказать ей все новости. Клянусь, она будет удивлена!
Октавия решительно заявила:
— Я тоже пойду. Вы не оставите меня в такой день. Даже если мне придется ползти на коленях, я тоже пойду.
Таким образом, в это утро Друсилла прошествовала по магазинам с дочерью под одну руку и с сестрой по другую.
Именно Октавию выглядела миссис Сэсил Хэрлингфорд на противоположной стороне дороги. Миссис Сэсил была женой преподобного Сэсила Хэрлингфорда, священника байроновской церкви. Перед ее языком трепетала вся округа.
— Умираешь от любопытства, старая перечница, — пробормотала Октавия сквозь зубы, улыбаясь и кланяясь при этом с такой холодностью, что миссис Сэсил предпочла перейти дорогу и посмотреть, что происходит с гусями Миссалонги.
Друсилла завершила изгнание миссис Сэсил тем, что внезапно расхохоталась и показала на нее пальцем.
— О, Октавия, миссис Сэсил не узнала Мисси. По-моему, она думает, что у нас на попечении одна из женщин Caroline Lamb Place.
Все три женщины зашлись в хохоте, и миссис Сэсил юркнула в ресторанчик Джулии, чтобы скрыться от такого неприличного веселья, объектом которого явно являлась она.
— Что за шум! — закричала Октавия.
— Чем больше, тем лучше, — сказала Мисси, входя в магазин Херберта Хэрлингфорда.
Посещение магазина подняло настроение всех троих. Дядя Херберт изобразил удивленного дурочка, пока Мисси покупала мужскую рубашку и брюки для себя, а Джеймс застыл в немом ужасе, когда она стала покупать тафту цвета лаванды, шелк цвета абрикоса, желтый вельвет и цикламеновую шерсть. Немного оправившись после того, как Мисси перешла от него к Джеймсу, Херберт уже подумывал дать волю чувствам и выставить дерзкую девчонку за дверь, но, когда она заплатила за покупки золотом, он передумал и смиренно выбил чек. Несмотря на то, что визит Мисси не укладывался ни в какие рамки, он не мог полностью отдаться этому событию, так как не переставал думать о тех событиях, которые разворачивались на бутылочной фабрике. Там происходило чрезвычайное собрание акционеров. Хэрлингфорды командировали туда Максвелла в качестве своего представителя. Они признавали, что у Максвелла язык подвешен лучше всех, и понимали, что он будет бороться за них, как за себя самого. В конце концов, дела должны идти, как обычно, и если бутылочная фабрика и все остальное: купальни, гостиницы, лечебные курорты, — полетят к черту, тогда магазины станут самым обычным бизнесом для их уважаемых владельцев.
— Вы можете доставить это в Миссалонги вечером, Джеймс, — величественно произнесла Мисси и бросила золотой соверен на прилавок. — Вот вам за услугу. И заодно зайдите в магазин дяди Максвелла и захватите там мои покупки. Пойдемте, мама, тетя Октавия! Давайте перекусим у тети Джулии.
Три дамы выплыли из магазина еще более величественно, чем они туда вошли.
— Ну, умора! — захихикала Октавия. — Никогда я так не веселилась.
Мисси тоже позабавилась, но чувства ее были более смешанные. Она испытала потрясение, когда оказалось, что обещанная тысяча фунтов действительно положена на ее имя, и еще большее потрясение от столь вежливого обращение с ней Квинтуса Хэрлингфорда, банковского управляющего: Джон Смит проинструктировал его выдавать деньги Мисси золотом, так как вклад был сделан в золоте — тысяча фунтов!
Вот теперь у нее есть материал на платье, рубашки, брюки и несколько пар симпатичных туфелек в придачу. Ей больше ничего и не нужно. Если у нее будет сотня из этой замечательной тысячи, это более, чем достаточно, чтобы дожить до того момента, когда новая сумма появится на ее счету. В конце концов, когда у нее было больше одного-двух шиллингов? Поэтому она непременно использует большую часть этих денег на покупку маленькой повозки и пони для мамы и тети Октавии. Пони будет есть намного меньше настоящей лошади, они могли бы легко купить упряжь для нее, и больше никогда им не приходилось бы ходить куда-нибудь пешком или унижаться, прося, чтобы за ними прислали повозку. Да, они должны с шиком прикатить на свадьбу Алисии в великолепной повозке.
Та сотня фунтов, которую Джулия выручила от продажи своих акций, была уже потрачена. Половина ее ресторанчика была отгорожена веревкой, и двое рабочих с усердием посыпали песком пол и сдирали обои.
Покончив с извинениями из-за беспорядка, Джулия собралась с мыслями настолько, что смогла осознать
