И Сестра знала, кому эта корона принадлежала. Она знала это с тех пор как нашла Свон в Мериз Рест и увидела, как растет новая кукуруза.
Нельзя вечно держаться за вещи, думала она. Но, ох, она очень, очень сильно хотела этого.
Стеклянная корона стала целью всей ее жизни. Она заставила ее поднять и идти вперед, шаг за шагом, по этой кошмарной земле. Она цеплялась за корону с ревнивой страстью леди Нью-Йорка, и она и проливала свою кровь и забирала чужую, чтобы защитить ее.
А теперь время пришло. Да. Сейчас пора. Потому что для нее дорога на ощупь закончена. Когда она смотрела в стекло, она видела красивые драгоценности и нити золота и серебра, но ничего больше. Ее путь наугад пройден.
Это Свон сделает следующий шаг.
Сестра поднялась с матраца и приблизилась к Свон, держа сверкающее стеклянное кольцо перед собой.
Свон обнаружила, что это был тот образ, который она видела в магическом зеркале Расти.
— Встань, — сказала Сестра, и ее голос задрожал.
Свон встала.
— Это принадлежит тебе, — сказала Сестра. — Это всегда принадлежало тебе. Я просто была хранителем. Но я хочу, чтобы ты помнила одну вещь, и крепко помнила: если чудо может превратить обыкновенный песок в нечто, подобное этому…
Тогда просто подумай — только помечтай — во что оно может превратить людей.
И она водрузила корону на голову Свон.
Она превосходно подошла ей.
Внезапно золотой свет вспыхнул вокруг короны, пошел на убыль и вспыхнул снова. Бриллиантовый блеск заставил обеих, Сестру и Шейлу, прищуриться. А глубоко в золоте переливалось множество цветов, сияющих, как сад в солнечном свете.
Шейла зажала рот рукой; ее глаза были вытаращены, и она начала одновременно и плакать, и смеяться, когда цвета освещали ее лицо.
Сестра чувствовала излучаемый жар, как будто ей в лицо било солнце. Он стал
настолько ярким, что она была вынуждена отступить на шаг, ее рука поднялась, чтобы заслонить глаза.
— Что происходит? — спросила Свон, сознающая сияние и покалывающее чувство теплоты на своей голове.
Она была испугана и стала снимать корону, но Сестра сказала:
— Нет! Не трогай ее!
Золотой огненный свет начал струиться по волосам Свон. Свон стояла так неподвижно, как будто удерживала в равновесии книгу на своей голове, перепуганная до смерти, но и восхищенная.
Золотой свет снова вспыхнул, и в следующее мгновение показалось, что волосы Свон в огне. Свет распространялся от завитков по ее лбу и щекам, а потом лицо Свон стало маской света — прекрасный и пугающий образ, который почти поверг Сестру на колени. Сильное свечение распространялось по горлу и шее Свон и начало кружиться, как золотой дым, вокруг ее плеч и рук, стекая по ее кистям и вокруг каждого пальца.
Сестра приблизилась к Свон. Ее рука вошла в свечение и дотронулась до щеки Свон. Она почувствовала, как будто тронула бронированную плиту, хотя все еще могла различить размытые черты лица Свон и глаза девушки. Пальцы Сестры не смогли достичь кожи Свон ни на щеках, ни на подбородке, ни на лбу — нигде.
— О, Господи, — сказала Сестра, потому что она поняла, что корона создает броню из света вокруг тела Свон.
Она покрыла ее почти до пояса. Свон чувствовала себя так, будто стояла в центре факела, но тепло не было неприятным, и она видела огненное отражение на стенах и лицах Сестры и Шейлы только в виде легких золотых оттенков. Она посмотрела на свои руки, и увидела, что они охвачены пламенем; она пошевелила пальцами, но они прекрасно себя чувствовали — ни боли, ни онемелости, ни какого-либо другого чувства. Свет двигался вместе с ней, прилипнув к ее телу, как вторая кожа. Огонь стал сползать к ее ногам.
Она, вся в коконе света, подошла к зеркалу. Увидев то, во что она превратилась, она не выдержала этого зрелища — это было слишком. Она потянулась, сжала корону и сняла ее с головы.
Золотое сияние спало почти сразу. Оно пульсировало…
Пульсировало…
И броня света испарилась, как относимая ветром дымка.
Потом Свон стала тем, кем была раньше — простой девушкой, держащей кольцо сверкающего стекла. С минуту она не могла говорить. Потом она протянула корону Сестре и сказала:
— Я…
Я думаю… Ты бы лучше сохранила это для меня.
Сестра медленно подняла руку и приняла его. Она вернула корону в футляр и застегнула его. Потом, двигаясь, как во сне, она подняла одеяло и положила футляр обратно в матрац. Но в ее глазах все еще полыхало золотое пламя, и как долго она бы не жила, она никогда не забудет того, чему только что была свидетельницей.
Ее интересовало, что бы случилось, если бы, для эксперимента, она сжала бы кулак и ударила бы Свон по лицу? Она не хотела пострадать, разбив костяшки пальцев, чтобы обнаружить это. Отразит ли броня лезвие ножа? Пулю? Шрапнель?
Из всей той силы, которой обладало стекло, она знала, что это наибольшая, и эта сила охраняет одну лишь Свон.
Шейла держала свой собственный кусочек короны перед своим лицом. Красный отблеск стал сильнее, она была уверена в этом. Она поднялась и тоже спрятала его в матрац.
Наверное, тридцатью секундами позже, раздался громкий стук в дверь.
— Шейла! — позвал охранник. — Вы готовы ехать!
— Да, — ответила она. — Да. Мы готовы.
— Там все в порядке?
— Да. Отлично.
— Сегодня я буду за рулем. Мы выйдем на дорогу через пятнадцать минут. Загремела цепь, когда ее обмотали вокруг дверной ручки и через дверь; потом раздалось твердое щелканье висячего замка.
— Теперь вам здесь прекрасно и надежно.
— Спасибо, Дэнни! — сказала Шейла.
И когда охранник ушел, Шейла опустилась на колени на пол рядом со Свон и приложила руку девушки к своей щеке.
Но Свон была целиком погружена в размышления. В ее сознании возникали видения зеленых полей и фруктовых садов. Это были видения того, что будет, или того, что могло бы быть. Она видела фермы- тюрьмы, поля, обрабатываемые рабами и машинами-роботами, или это были места, свободные от колючей проволоки и жестокости?
Она не знала, но понимала, что каждый метр, который они проезжают, приближает ее к ответу, каким бы он ни был.
В штабном пункте Маклина проводилась подготовка к дальнейшему продвижению. Доклады по распределению топлива от Механической Бригады лежали на его столе, и Роланд стоял рядом с Другом перед картой Западной Виржинии, прикрепленной к стене.
Красная линия отмечала направление их продвижения по шоссе номер 60. Роланд стоял так близко к Другу, как только возможно; его мучил жар, и холод, который исходил от того мужчины, был ему приятен. Прошлой ночью боль в голове почти свела его с ума, и он мог поклясться, что чувствовал, будто кости перемещались под бинтами.
— У нас осталось только девять бочек, — сказал Маклин. — Если мы не найдем еще бензина, нам придется начать оставлять технику.
Он оторвался от сообщений.
