– Юпитер не сумасшедший, и это вовсе не сказки. Спасительница существует. И оттого, что ты в это не веришь, она не перестанет существовать.
– Как раз потому, что ты хочешь верить, это не может быть правдой. Я ничего о тебе не знаю, но, мне кажется, тебе скорее следует обратиться к врачу, чем искать какого-то знахаря.
– Я обошла кучу дерматологов и специалистов по пластическим операциям. – В голосе Арден зазвучал презрительный холод. – И все они говорили одно и то же: такое пятно нельзя убрать без следа, и мое лицо навсегда будет обезображено шрамами. Кроме того, я не могу себе позволить такой дорогой операции. И ты прав – ты ничего обо мне не знаешь. Ты наверняка не знаешь, что значит жить с этим уродством. Люди смотрят на тебя, как на чудовище, которому не место среди них. В разговоре с тобой все смотрят в сторону. Это печать горькой судьбы – вот что это такое. Мой отец сказал так, когда мне было шесть лет. Потом он ушел из дома за пачкой сигарет и не вернулся, а моя мать спилась. Я выросла в приюте и должна сказать тебе, что это не рай. – Она помолчала, а потом продолжала:
– Когда мне было пятнадцать лет, я угнала машину. Меня поймали и отправили на ранчо для трудных подростков недалеко от Сан-Антонио. Им управлял мистер Ричарде. Юпитер работал там конюхом, а его жена – поварихой. Мистер Ричарде относился к делу серьезно, и за малейшую провинность нас жестоко наказывали. Но я прошла через все и получила паспорт. Если бы я выдержала, то теперь, скорее всего, умерла бы или попала в тюрьму. Я часто помогала Юпитеру на конюшне, а он рассказывал мне истории про Спасительницу. Говорил, что она может очистить мое лицо одним прикосновением. Он рассказал мне, что там, где он рос, каждый, знает о Спасительнице. – Она вновь замолчала; ее глаза чуть сузились, как будто она разглядывала какие-то далекие картины в собственной памяти. – А эти истории… Они были такими правдоподобными. Они были полны света и надежды. Это было именно то, в чем я нуждалась. Видишь ли, в моей жизни все шло не так гладко. Мне постоянно не везло с работой. Сначала я устроилась на завод Гудиера, но там уволили почти весь цех. И меня в том числе. Пришлось продать машину. Мои кредитные карточки оказались бесполезными, и я изрезала их ножницами. Я попыталась устроиться на работу в закусочную, но хозяин, едва взглянув на меня, сказал, что место уже занято и в ближайшее время вакансий не ожидается. То же самое было везде, куда я ни приходила. Два месяца я не платила за квартиру, и инспекторы гонялись за мной. Видишь ли… Все, о чем, я прошу – это о старте. Мне нужно освободиться от своей судьбы раз и навсегда. Если я найду Спасительницу и избавлюсь от этого, – она коснулась пятна, – то смогу начать все с начала. Вот что мне нужно, и вот для чего я взяла из банка все, до последнего цента, и отправилась в этот путь. Понимаешь?
– Да, понимаю, – сказал Дэн. – Я понимаю, что жизнь складывается трудно, но поиски Спасительницы вряд ли помогут тебе. Если даже такая женщина и была, то теперь она умерла. – Взгляд девушки ничего не выражал. – Юпитер сказал, что Спасительница жила в болотах еще тогда, когда его отец был маленьким мальчиком. Верно? Еще Юпитер говорил, что она приходила в Ла-Пирр, когда он сам был ребенком. И она тогда была молодой белой девушкой. Молодой, сказал он. Скажи мне пожалуйста, как это может быть?
– Я скажу тебе. – Арден сложила карту и только потом заговорила. – Это потому, что Спасительница никогда не стареет.
– О, я понимаю, – кивнул Дэн. – Она не только лечит людей, она еще нашла источник вечной молодости.
– Я ничего не говорила про источник молодости! – В глазах Арден сверкнула ярость, и пятно на ее лице потемнело. – Я скажу тебе, что мне рассказывал Юпитер! Спасительница никогда не стареет, она всегда остается молодой и прекрасной!
– И ты в это веришь?
– Да! Верю! Я… Просто верю, вот и все! Дэн ничем не мог помочь ей, он чувствовал только жалость.
– Арден, – сказал он негромко, – ты никогда не слышала такого слова – фольклор? Истории о Джонни Эпплсиде или Поле Баньяне… ну, ты знаешь, о людях, которые поднялись над жизнью. Может быть, давным-давно, там и жила знахарка, – а после смерти она обрела новую жизнь, потому что люди не желали ее отпускать. Они и сложили про нее эту легенду, а потом рассказывали своим детям о том, что она никогда не умирала, всегда была молодой и красивой. Понимаешь, о чем я говорю?
– Ты не знаешь! – выкрикнула Арден. – Ты еще скажи: Иисус Христос – тоже выдумка!
– В общем, это твое личное дело; если хочешь тащиться через эти болота, я не в силах тебе помешать.
– Черт возьми! – Арден поднялась и взяла с собой карту. – Будь я больна, как ты, то надеялась бы найти Спасительницу, а не сидела бы здесь, отрицая ее существование!
– Единственное, что убивает действительно быстро, – сказал Дэн, когда она приблизилась к двери, – это обманчивая надежда. Когда ты станешь чуть старше, ты это поймешь.
– Я надеюсь, что никогда не доживу до такой старости.
– Эй, – сказал Дэн, прежде чем Арден ушла. – Если все же хочешь доехать до автобусной станции, то я собираюсь отправиться в путь, как только стемнеет.
Арден остановилась, положив пальцы на ручку двери.
– Почему ты хочешь ждать темноты? – Она должна была задать и еще один вопрос, который тоже ее беспокоил. – И почему ты даже не переоделся?
Ответы были у него наготове.
– Когда стемнеет, будет прохладней. У меня сильно греется радиатор. И там, куда я еду, у меня есть друзья, поэтому я ничего с собой не беру.
– Угу.
Он избегал смотреть ей в глаза, потому что боялся, что она сможет все прочитать в его взгляде.
– Я собираюсь принять душ и немного поесть. Только не барбекю. А ты лучше позвони на автобусную станцию и выясни, где она находится.
– Даже если я доеду автобусом до Хумы, то мне еще нужно будет как-то добираться в Ла-Пирр. Послушай, – сказала она, решив сделать еще одну попытку. – Я заплачу тебе тридцать долларов, если ты отвезешь меня туда. Что скажешь?
– Нет.
– Так сколько же это может стоить, по-твоему? – Ее лицо выражало отчаяние. – Я могу подменять тебя за рулем. Между прочим, я никогда не бывала там раньше и… ты ведь знаешь… девушка, которая путешествует одна, может попасть в неприятности. Вот почему я заплатила Джои, чтобы он меня отвез.
– Да, и он неплохо позаботился о тебе, верно? Я надеюсь, что ты попадешь туда, куда ты стремишься, но прости меня – я не могу взять тебя с собой.
Арден продолжала пристально смотреть на него. “Все это подозрительно, – подумала она. – Битое стекло на заднем сиденье, то, что у него нет с собой даже зубной щетки – и почему он сразу вскочил, едва за окном загудела сирена? Я могу оказаться кем-то, с кем тебе не захочется путешествовать. Что бы это значило?»
Дэн начал терять терпение. Он встал и снял футболку. Арден поразилась, какой он худой.
– Если ты хочешь смотреть, как я принимаю душ, мне все равно, – сообщил Дэн и начал расстегивать ремень на джинсах.
– Ладно, я ухожу, – сказала она, когда он расстегнул молнию. – Мой номер рядом, если тебе станет скучно.
Дэн закрыл за ней дверь и повернул ключ. Надо принять душ, а потом поесть – это придаст ему сил. Он понимал, что Арден нельзя брать с собой; и все же ему было жалко ее. Он пошел в ванную, но по пути, снедаемый любопытством, включил телевизор и пробежался по каналам в поисках местной станции. Он нашел Си-Эн-Эн, но там шла экономическая программа, и Дэн выключил телевизор. Однако, после внутренней борьбы, вновь включил его. Разумеется, он не собирался выслушивать международные новости, но местные станции обычно начинают работу в пять, и он мог бы узнать, что говорят в Лафейетте. Поставив регулятор на полную громкость, он направился в ванную и открыл кран.
Арден вернулась к дежурной, чтобы отдать запасный ключ. Худая, по матерински добрая, женщина за регистрационным столом взглянула на нее поверх очков; перед ней лежала местная газета с кроссвордом.
