умереть – да, это так. Оно должно покинуть мир, и так устроена жизнь. Но я верю в чудо, я верю в то, что хотя тело и умирает, душа остается бессмертной. Она остается, как остается Спасительница. Хотя женщины, которые носили это имя, уже ушли. Спасительница не исчезла. Она живет и живет, присматривая за своими пациентами и за своей больницей. Проходя между рядами кроватей. Протягивая руки. Она продолжает жить. Так что ты зря осмеливаешься сидеть здесь с закрытыми глазами и не видеть того, что тебе предлагает Бог!
У Арден медленно открылся рот.
– ..Мне?
– Да, тебе! Больница, вероятно, проживет и без Спасительницы… Я думаю, это вполне возможно. Она претерпит большие изменения. Все Спасительницы долгие годы поддерживали это место. И это очень нелегкое дело, скажу я тебе! Шторм разносил больницу на куски, всегда были проблемы с деньгами, проблемы с оборудованием и управлением. Старые здания частично развалились. Здесь все далеко от совершенства. А если бы не было Спасительницы, чтобы выбивать пожертвования или бороться с нефтяными компаниями, которые хотят начать здесь бурение – перекопать весь берег и разрушить наш остров, – где бы мы сейчас были? Она закрыла глаза и откинулась на, подушку.
– Не знаю. Я не знаю. Нет. Я не хочу быть той, кто завершит эту цепь. – Она вздохнула и замолчала, погрузившись в свои мысли. Потом заговорила вновь, и голос ее был низким и тихим. – Спасительница не должна быть слабовольным человеком. Она должна быть бойцом и должна делать самую тяжелую работу так хорошо, как только может. Больше всего… – глаза Кетлин открылись, – она не должна бояться брать на себя ответственность.
Арден сидела очень тихо, руки ее сжимали розовый мешочек.
– Может быть, ты и не такая. Не знаю. Черт возьми, как я устала. Эти сестры все молятся и молятся в церкви. Я говорила им. Я говорила им, что если она есть, она придет сюда. Но может быть, ты и не та.
Арден не знала, что сказать. Она поднялась с кресла, но так и не знала, идти ли ей и если идти, то куда.
– Если ты останешься, – сказала Кетлин, – если ты сделаешь то, что должно быть сделано… я могу обещать тебе, что ни один человек здесь даже не заметит пятна. Оно исчезнет. Они будут видеть только твое лицо.
Арден стояла в неровных лучах света, захваченная врасплох.
– Тогда ступай. – Голос Кетлин ослаб. – В больнице есть радио. Паром из Гранд-Айсл придет сюда через полчаса. Я знаю хозяина парома. Он сможет найти для тебя место и отвезет тебя в Голден-Мидоу. Там ты сядешь на автобус. У тебя есть деньги?
– Нет.
– Перли! – позвала Кетлин. – Перли! – Ответа не было. – Если его нет поблизости, то он наверняка пошел в конюшню. Иди туда и скажи ему, чтобы он дал тебе пятьдесят долларов и договорился о пароме.
– Конюшня? – сердце Арден вновь начало биться. – А что… там?
– Разумеется, лошади! Эти животные вечно меня пугают, но Перли их любит. Я сказала ему, что когда кто-нибудь из них лягнет его в голову, ему больше не придется проводить там так много времени.
– Лошади, – прошептала Арден и наконец улыбнулась.
– Да, лошади. Муж Эвриты Колберт был фермером. Они везли домой лошадей из Южной Америки. Часть из них приплыла сюда, и из них образовался табун. Мы разводим и продаем их, чтобы получать деньги для больницы. – Кетлин нахмурилась'. – Я что-то не то сказала?
Глаза Арден наполнились слезами. Она не могла даже говорить – у нее перехватило горло. Потом она все-таки выговорила:
– Нет, ничего плохого. Я думаю… я думаю, что все правильно.
Теперь она плакала и почти ничего не видела. Но в этот момент она решила, что еще никогда раньше не видела так далеко и так отчетливо.
Дэн сидел на стуле на высокой веранде; на изумрудной лужайке собирались голубоватые тени надвигавшихся сумерек. Рядом с ним около перил был прислонен костыль. Он наблюдал, как солнце скользило к Заливу, и думал о том, что произошло час назад.
С Гранд-Айла пришел паром. Он сидел все на этом же месте и наблюдал. Двое мужчин и сестра Каролина вышли из больницы, направляясь по дорожке к при-, чалу. Один из мужчин был лысый и толстый, но он шел с широко расправленными плечами, как будто только что нашел нечто такое, чем не мог не гордиться. Его спутник, высокий и стройный, одетый в темный костюм и новую пару черных модных башмаков, которые кто-то из персонала привез ему с большой земли, остановился перед тем как подняться на борт и оглянулся назад.
Дэн пристально смотрел на Флинта Морто. Говорить было больше не о чем. Они были весьма осторожны друг с другом в течение этих последних трех дней, им обоим было известно, какая награда за него обещана. Дэн понимал, что желание получить эти деньги все еще грызла Морто, но тот факт, что Дэн вернулся за ним и Эйсли, когда мог убежать, все перевешивал.
Потом Морто отвернулся и поднялся на борт парома. Сестра Каролина помахала им рукой. Дэн наблюдал, как судно становилось все меньше и меньше, по мере того, как уносило Эйсли и Морто вперед, туда, где должна пройти оставшаяся часть их жизни.
– Эй, старый динозавр. Не возражаешь, если я шлепнусь рядом с тобой?
– Давай.
Трейн вышел на веранду. Он подтащил поближе к Дэну плетеный стул и устроился на нем. Он все еще ходил в зеленом больничном халате, который его особенно раздражал. Его рана – скользящая царапина и сломанное ребро – заживала, но доктор Уолкот настаивал, чтобы он еще некоторое время провел в больнице. Прошло уже два дня с тех пор, как Дэн в последний раз видел Арден в окно, когда она проходила мимо вместе с сестрой Каролиной. Арден больше не появлялась за завтраком в маленькой больничной столовой. Так что как у нее дела – он не знал и не знал, нашла ли она Спасительницу или нет. Одно было ясно: пятно все еще при ней.
– Как твоя нога?
– Выздоравливает. Доктор Фелисьен говорит, что я чуть было ее не сломал. , – Черт возьми, могло быть гораздо хуже.
– Верно. – Дэн хотел даже рассмеяться, хотя в ночных кошмарах почти всякий раз ему виделось лицо Голта.
– Да. Ты все хорошо сделал, пехотинец. Мне нечего сказать плохого про морскую пехоту.
– А я и не знаю, говорил ты когда-нибудь о ней что-то плохое или нет.
– Ну, – сказал Трейн, – может быть, был близок к тому, чтобы сказать.
Дэн обхватил себя руками за плечи и смотрел, как накатываются и отбегают волны. Когда дул ветер, он видел, как с обожженных солнцем перил слетают чешуйки облупившейся краски. Это было тихое и спокойное место, успокаивавшее его душу. Здесь не было телевизоров, была только небольшая библиотека на первом этаже. Он чувствовал себя отдохнувшим и обновленным и хотя не мог ничем помочь, но замечал, как много здесь плотницкой работы.
– Как давно ты знаешь это место?
– Много лет. Я привожу сюда мясо и черепах. А кто, по-твоему, перевез сюда этих коз с Гоат-Айленд?
– А ты им рассказал обо мне? – спросил Дэн.
– Конечно! – заявил Трейн. – Я им сказал, что ты лучший в мире парень.
Дэн повернулся к нему и посмотрел в лицо.
– А разве это не правда? – спросил Трейн.
– Я – убийца. Меня все еще ищут.
– Я знаю двух человек, которые уже не ищут. Они только что сели на паром и уплыли.
Дэн наклонился вперед и положил подбородок на руки.
– Я не знаю, что мне делать, Трейн. Я не знаю, куда мне идти.
– Я мог бы приютить тебя на некоторое время.
– В плавучем доме? Тебе нужно столько же места, сколько и мне. Это не то.
