уверенность, что примерно через час послышится свисток, и тогда ему разрешат насытиться. Ему не придется даже тратить время на охоту — один из гусеничных тягачей был загружен человеками — награда Хозяина за верную службу.
Конвейер принес следующий гроб. Он набросал земли, припрессовал лопатой, затем гроб унесли на погрузку. Тягачи подъезжали и уезжали без перебоев, и Гидеон был доволен такой эффективной организацией. Он был теперь важной деталью этой машины, гораздо более важной, чем в той жизни. Он даже видел Хозяина и рассказал ему все, что он знал о фабрике, о том, как делаются гробы, как лучше всего организовать работу бригады. Хозяин был доволен им, и спросил Гидеона, может ли он полагаться на бывшего гробовщика, если Хозяину понадобится совет. Конечно, сказал Гидеон, еще бы.
Еще один гроб. Гидеон заполнил его, работая с новым приливом энергии. Гроб унесли. Новый тягач покинул свою ячейку погрузочного дока, вместо него медленно вкатилась платформа следующего. Гидеон был экстазе счастья, в экстазе любви к Хозяину. Ему был дарован дар вечной жизни, вечной юности. Его сон стал явью.
15
Два часа спустя отец Сильвера отыскал более пятидесяти человек и перевел всех в церковь. Кое-кто из них был в шоке. Некоторые впали в истерику, другие тихо всхлипывали. Убежище теперь гудело голосами множества спасенных людей — плачущих, молящихся, кричащих младенцев, бормочущих, почти сошедших с ума. Сильвера назначил четырех мужчин в качестве старших, чтобы они присматривали за остальными членами группы укрывшихся. Несколько человек хотели пойти с ним, когда он опять покинул церковь, чтобы продолжить поиски, но он твердо сказал им «нет».
Больше он ничего не мог сделать. Он не хотел отвечать за то, что потеряется еще кто-нибудь. Переступив порог и войдя в тьму — а это было самым ужасным и трудным — он покрепче сжал медный крест-распятие. Его сильно трясло. Пальцы руки, державшей распятие, норовили разжаться. Несколько раз он едва удерживался от того, чтобы не бросить тяжелый крест, но он мысленно заставлял перенапряженные больные мышцы подчиняться воле.
Снова оказавшись на улице, он сразу же увидел бегущие фигуры. Он уже несколько раз встречался с ними и одна подошла до опасного расстояния, но вдруг остановилась и попятилась прочь. Сильвера предполагал, что причиной тому было распятие. Возможно, они боятся распятия, как это показывается во всех старых фильмах про вампиров.
Он шагал вперед — к счастью, ветер заметно стал тише — направляясь к домам по другую сторону улицы. Теперь они были лучше видны. Песок заставил кожу лица покраснеть. Оно распухло и по привычке он жмурил глаза, оставляя для обозрения узкую щель между веками. За спиной пел голос Марии, и звон колокола эхом разносился от улицы к улице. Он миновал продуктовый магазин, витрина которого была разбита поднятой в воздух ветром мусорной урной. Священник в уме отметил, что нужно вернуться сюда и набрать еды и воды для укрывшихся в церкви. Он уже собирался войти в здание на Маркиза-стрит в трех кварталах от его церкви, когда услышал детский голосок:
— Отец Сильвера! Отец Сильвера! Помогите!
Он сначала не узнал голоса, потом возглас о помощи перешел в громкие всхлипывания и затих. Он поднял голову и в доме по другую сторону улицы в выбитом окне третьего этажа увидел Хуаниту Ла-Плаз, крохотное личико которой едва виднелось над подоконником. Пальцы ее крепко впились в дерево, глаза были широко открыты, полны ужаса.
— Пожалуйста! Я хочу к папе! Я хочу домой, к… — Она снова начала плакать, руки закрыли лицо, и она исчезла внутри комнаты.
Сильвера перебежал дорогу, ноги погружались в песок, и вошел в здание. Оно казалось покинутым, воздух был жарким, пыльным. Он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пока не добрался до коридора третьего этажа, усеянного обрывками газет, обломками старой мебели и рваной одеждой. Стены были покрыты надписями и темными пятнами, похожими на краску или высохшую кровь. Он остановился, вслушиваясь в плач маленькой девочки.
— Хуанита! — позвал он. Это отец Сильвера. Где ты?
Приглушенный всхлип слышался из-за двери дальше по коридору. Когда он открыл дверь, он обнаружил, что девочка стоит босиком посреди комнаты, стены которой были покрыты старыми плакатами «Власть народу!». Глаза девчушки, выглядывавшие из-под черных завитков волос, казались тусклыми и ошеломленными, словно — о, боже! — мысленно воскликнул Сильвера, — кто-то давал ей наркотики. Она стояла и дрожала.
— Слава Богу, я тебя нашел! — сказал Сильвера, нагибаясь и обнимая малютку. Она никак не реагировала, ручонки безвольно висели. — С тобой все в порядке?
— Да, — тихо ответила она. Она, казалось, смотрела прямо сквозь Сильверу.
— А где тот человек, который унес тебя, Хуанита? Куда он девался?
— Куда-то ушел. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу домой, к папе. Он ушел далеко. Пожалуйста, помогите мне. Я хочу…
Глаза ее слегка шевельнулись, взгляд переместился, теперь она смотрела прямо за его плечо. Он увидел ртутный отблеск ужаса в этом замерзшем взгляде.
Сильвера повернул голову как раз в тот момент, когда на него прыгнул Цицеро. Негр притаился за дверью, и теперь испустил ликующий крик, бросившись на священника.
Они оба упали на пол. Цицеро шипел, пытаясь отдавить подбородок священника назад, чтобы добраться до яремной вены. Сильвера в свою очередь пытался выдавить существу глаза, но каждый раз Цицеро ловко уводил голову в сторону. Продолжая изо всех сил сжимать распятие, Сильвера свободной рукой нанес апперкот в челюсть вампира. Цицеро мигнул, но в остальном удар, казалось, не подействовал на него. Голова вампира мотнулась вперед, блеснули клыки. Сильвера плюнул в глаза монстру. Цицеро отдернул голову и священник снова ударил кулаком с такой силой, что вибрация болью отдалась в плече. Прежде, чем монстр смог снова вцепиться в него, Сильвера согнул колено, уперся им в грудь Цицеро и пнул вампира, чувствуя, как хрустят связки бедра. Цицеро отлетел к стене, но очень быстро вскочил на ноги.
Сильвера встал, тяжело дыша. Он толкнул Хуаниту себе за спину, встряхнул ее, пытаясь вырвать девочку из-под власти вампира.
— Держись за моей спиной, Хуанита! Быстрей!
Но девочка была оглушена и не понимала, чего от нее хотят.
Цицеро усмехнулся, из верхней и нижней челюстей выдвинулись клыки, словно у змеи.
— Не так-то просто теперь, старина Сильвера! Теперь ты на территории Цицеро! И будешь играть по моим правилам. — Вампир сделал шаг вперед, пальцы выпустили когти.
Сильвера отступил. Распятие свинцовым грузом оттягивало руку. Он поднял его и выставил перед собой, направив на вампира. Рука тряслась.
— Прочь! — приказал он. — Твой повелитель мертв, Цицеро! Он уничтожен!
Цицеро остановился, лицо его исказилось. Потом он откинул голову и захохотал:
— Прочь? Ха! Ты насмотрелся поганых фильмов, но на этот раз ты ошибся! Ха! — Глаза его горели. — Цицеро Клинтон не стыдится того, чем он стал! Я никогда не верил в эти религиозные помои, которыми вы кормите своих овечек — прихожан. Так что эта штука не причинит мне вреда теперь! И ты ошибся в главном. Хозяин жив! Он сейчас во мне, и я голоден, ужасно голоден!…
Он двинулся вперед, пальцы-когти судорожно скорчились, лицо исказилось жуткой усмешкой.
Сильвера схватил малютку Хуаниту и прижал ее к стене, сам встал между вампиром и девочкой. Он услышал, что она повторяет, словно старая пластинка: — Хочу к папе, домой, к папе, домой…
— Я разделаюсь с тобой потихонечку, святой отец, — сказал угрожающе Цицеро. — Тебе будет ооочень больно. — Он напрягся, колени согнулись, готовясь к прыжку.
Затем он метнулся к горлу священника.
Но Сильвера стоял крепко. Он размахнулся распятием, описав зловещую дугу, направленную в голову вампира. Цицеро слегка отдернул ее, но медная грань врезалась в шею монстра. Мертвая плоть пошла морщинами, пытаясь закрыть дымящуюся рану, но крови не было. Сильвера быстро шагнул вперед и ударил еще раз, целя в тоже место. Края разреза расширились. Цицеро отшатнулся, пытаясь закрыть рану руками. Силы быстро покидали Сильверу, он чувствовал, как все тяжелее поднимать распятие. Он сделал обманный выпад в глаза вампира, потом снова ударил в шею. Серая кожа лопнула, обнажив бело-желтые ткани. Еще
