— Кажется, я не в такой хорошей… форме, как казалось мне… Легкие болят…
— Вы должны подняться! — крикнул Томми. — Я вам помогу. Держитесь за меня…
— Нет, — сказал Палатазин. — Лучше я лягу и немного отдохну… совсем немного…
— Вы должны подняться! — Томми затряс его, но Палатазин уже соскользнул на песок. Глаза его закрылись и он превратился в неподъемную массу безвольной плоти. И в этот момент Томми вдруг осознал, что кто-то стоит за его спиной, несколько справа. Он стремительно обернулся и оказался лицом к лицу с худощавым, какого-то странного вида пожилым мужчиной. У мужчины было морщинистое коричневое лицо, седая длинная неопрятная борода, рвущаяся по ветру. Одет он был в очень грязные голубые джинсы и желтую футболку с надписью «Тимоти Лири в Президенты». Ниже был изображен сам Лири, сидящий верхом на Белом Доме и курящий самокрутку с марихуаной. Томми замер, словно окаменел. Мужчина смотрел на него ярко-голубыми очень пронзительными глазами, словно не обращал внимания на бурю. Потом мужчина быстро посмотрел по сторонам и опустился на колени рядом с Палатазином. От него несло потом, грязью и канализацией.
— Ты ведь не из НИХ, парень? Конечно, ты не из них, потому-что тогда бы ты не стоял среди бела дня. То есть, того, что от этого дня осталось, да? Отчего неможется этому типу?
— Он умирает! — крикнул Томми. — Помогите мне заставить его проснуться!
Человек запустил чумазую ладонь в карман, несколько секунд ковырялся там, потом извлек прозрачную пластиковую капсулу и раскрыл ее под носом у Палатазина. Палатазин тут же закашлялся, глаза его открылись. Томми почувствовал густой запах нашатыря.
— Мир, брат, — сказал мужчина, показывая букву «ви» двумя пальцами — указательным и средним. — Амилнитрат нас еще не подводил!
Томми вдруг понял, что у мужчины нет никакой защиты от ветра и песка, ни маски, ни даже куртки.
— Откуда вы пришли? — спросил он.
— Я-то? Отовсюду, брат! Из-под теплой землицы, где бегут прохладные ручьи. Где в бетонной ночи играют бормочущие струи!
Он показал пальцем и Томми обернулся. Он увидел открытый люк канализации.
— Вот там-то я и обитаю! Тут наверху нехорошие флюиды. Так-то парень. Совсем, совсем нехорошие стали! Давай руку и спускайся на нижний этаж.
Человек принялся волочить Палатазина к дыре люка, черневшей прямо посреди улицы. Палатазин был в сознании, но явно в шоке. Дыхание было все еще неровным и трудным. Томми помогал тащить его изо всех своих небольших сил. Бородатый мужчина спустился вниз на несколько металлических скоб-ступенек, потом помог опустить в темноту Палатазина. Затем в люк залез Томми. На самом дне колодца, где кончались металлические скобы, где по стенам бежали трубы и кабели, мужчина перевел Палатазина в сидячее положение, поднял с пола фонарь с мощной линзой и поспешил наверх, чтобы закрыть крышку люка. Томми, задрав голову, наблюдал, как исчезает круг света, а вместе с ним и вой ветра. Когда стало совсем темно и тихо, бородач включил свой фонарь и спустился вниз. Он посветил на Палатазина, который слабо шевеля рукой, освобождал лицо от защитной простыни.
— Еще одну капсулу, брат?
Палатазин покачал головой.
— И одной хватит.
Ноздри у него просто горели, но по крайней мере голова опять обрела способность соображать. Какое это было счастье — найти убежище от бешеного воя ветра. А на гнусные запахи человеческих экскрементов, царившие здесь, можно было не обращать внимания.
— Красота!
Бородач сидел на корточках, лицо его было белым в отсвете фонаря, он смотрел то на Палатазина, то на Томми. Голова у него поворачивалась резкими толчками, как у птицы.
— Там, наверху, плохие флюиды, несколько дней уже, — сказал он наконец. Подбородок его дернулся вверх, указуя, о чем идет речь. — лучше поосторожней наверху. Сечете?
— Вы кто? — спросил Томми.
— Я? Я — Большое К, Голливудский призрак, Джонни Крыссин мое имя. Друзья меня зовут Крысси.
— Вы… здесь, внизу живете?
— Нет, парень, не здесь еще! — Крысси нахмурился и показал пальцем вниз — Вон там.
Затем он широким жестом обвел окружающее пространство.
— Я живу всюду. Это мой особняк, и он свободен от любых нехороших флюидов, какие были, есть или будут. Здесь у меня миллион коридоров. Журчащие ручьи, реки и озера… Да! Настоящие озера, парень, вообрази! Если бы мне протиснуть сквозь люк катер! Я был бы самым счастливым человеком под землей. Сечете? Ну, а вы, братья, что делали там, сверху, среди всех нехороших флюидов?
Палатазин пару раз кашлянул, сплюнул мокроту пополам с песком и сказал:
— Пытались пересечь Голливуд. Мне казалось, что у меня получится, но…
Он посмотрел на Томми:
— А почему ты ушел из дому? Я же сказал тебе оставаться!
— Если бы я послушался, вы бы были сейчас мертвы! Я же сказал, что могу вам помочь, и помог!
— Ты просто щенок!
Томми зло посмотрел на Палатазина. Когда он заговорил, в голосе его слышался металл:
— Вы мне не отец, поэтому можете не указывать, что я могу и что не могу делать.
Крысси присвистнул сквозь остатки передних зубов:
— Солидно-о-о! Прямо в центр, брат. Истина в кофейной чашке. — Он усмехнулся Палатазину. — Наш младший брат прав. Если бы я не услышал его крики, я бы и носа не показал наружу, при всех сегодняшних нехороших флюидах. Так что, парень, успокойся, охлынь. Плохо пришлось бы тебе, а не ему.
— Наверное, мы должны вас поблагодарить за убежище.
— Не за что. Старина Крысси всегда рад помочь, когда может. Да, я уже сталкивался с парнями вроде вас. Они потерялись наверху, среди нехороших флюидов, которые высасывали у них воздух из легких. Некоторым я помог. — его взгляд помрачнел. — Некоторым я уже не мог помочь. Капсулы их уже в себя не приводили. Вы как себя чувствуете?
— Уже лучше, — сказал Палатазин. Дышать теперь приходилось не самым свежим и ароматным воздухом, но по крайней мере, не нужно было цедить воздух сквозь зубы. И он был благодарен за это — легкие горели так, словно по ним прошлись наждачной бумагой.
— Может, желаете слегка взбодриться? — Крысси выгреб из кармана своих грязных джинсов целую пригоршню ампул, таблеток и капсул, всех размеров, форм и цветов. — У меня все, что нужно. Скоростные, желтенькие, красные… микродот один есть, на неделю башку вам свернет! — Он хихикнул и протянул пригоршню Палатазину.
— Нет, благодарю.
А как насчет ангельской пыльцы? Немного, а? Или… — Он полез во внутренний карман и вытащил оттуда прозрачный пакет с чем-то вроде нарезанных и высушенных грибов. Крысси с любовью посмотрел на коричневые кусочки. — Волшебные, — сказал он.
Палатазин покачал головой и Крысси явно погрустнел — отклонили его самое сердечное предложение.
— Ты кто? — спросил Палатазин. — Торгуешь?
— Я? Торгую? Слушайте, вы Джона Траволту называете кем? Танцором? Парень, я художник в своей области! Смотри! — Он покачал прозрачным пакетом перед лицом Палатазина. — Чистая магия, лучшее, что можно достать на всем побережье! Магические грибки! Никаких добавок, консервантов и так далее. Чистое домашнее производство, заботливо выращено для вас вашим покорным слугой, с использованием всех естественных элементов, органических отходов…
— Прекрасно, — сказал Палатазин и слабо помахал рукой, отказываясь от пакета.
— Все остальное чепуха по сравнению с моими магическими грибами.
Крысси спрятал все остальное содержимое своего карманного тайника, открыл пакет и понюхал. закрыл глаза и пододвинул пакет Палатазину. Тот уловил жестокий запах нечистот.
— Я их выращиваю здесь, внизу, — объяснил Крысси. — Теперь бы мне найти способ избавиться от запаха — и я буду большим человеком.
