— Где Таракан? Это была его палка. Что вы сделали с Тараканом? — тихо спросил он. Голос был полон угрозы. — Вы его убили?
Когда Томми ничего не ответил, альбинос схватил его за волосы и поднял. Он вытащил маузер из внутреннего кармана и приставил дуло ко рту Томми.
— Я спрашиваю еще раз, а потом мозги твои потекут по этой стене…
Палатазин, вены которого опустошались в тело Соланж, чувствовал, что медленно падает в темную расселину, внезапно раскрывшуюся у его ног. Он слышал вой ледяного ветра, серебристый смех, стоны и утробное ворчание. Душа его погибала, из света падая во тьму, во власть королевства Неумирающих. Он чувствовал, как рука безуспешно пытается оттолкнуть голову Соланж. Но клыки были загнаны глубоко и крепко держали. Пальцы Палатазина ослабели… двигались медленно.. очень медленно.. Пока не сомкнулись на цепочке нарядного миниатюрного распятия, которое он купил в ювелирном магазине за девятнадцать долларов девяносто девять центов.
Он сорвал цепочку с шеи. Рука его обессилено упала, словно распятие было жутко тяжелым. Потом он снова поднял его, преодолевая слабость, холод и гром в голове, и прижал распятие к щеке вампира.
Послышалось мгновенное шипение голубого пламени, черная плоть покрылась волдырями ожогов. Вскрикнув, Соланж отодвинулась от Палатазина, освободив его горло, прочертив четыре глубоких царапины. Палатазин упал, свернувшись клубком, чтобы подавить охвативший его холод. Он прижал крестик к губам.
Соланж продолжала кричать от боли и страха, прижимая ладонь к обожженной щеке, присев на корточки в углу.
Глаза Кобры стали шире, он немного испугался, потом, сообразив в чем дело, уверенно усмехнулся.
— Я этому малышу раздроблю голову, старик!
Палатазин, корчась на полу, прижимал крестик к ранам на горле. Шипело голубое пламя, раны на глазах затягивались. Его корчила ужасная боль. Он едва не терял сознание, и поэтому видел, как Соланж отрыгивает кровь, дымящейся лужей собравшуюся перед ней на полу.
Потом он поднял голову и увидел, что альбинос держит ствол маузера между зубов Томми.
— Ешь крест! — прорычал Кобра. — Или ты сожрешь свой крест, или я… увидишь, какие у этого паршивца мозги!
— Боже! — прошептал Палатазин. — О, Бог мой на небесах!
— Глотай! — приказал Кобра.
Палатазин посмотрел в глаза Томми, увидел, что мальчик едва качнул головой. — «Нет!» Очень медленно занемевшими руками он снял крестик с цепочки и положил в рот. По щекам его текли слезы.
— Жри его, морда! Хочу видеть, как работает у тебя глотка!
Палатазин попытался проглотить крестик, но тот, хотя и был маленьким, застрял в горле. Палатазин задушено закашлялся, выплюнул крестик на ладонь. Глаза Кобры сверкали яростью.
— Или эта штука идет к тебе в желудок, — прошептал он с бешенством, — или мальчик останется без головы. Выбирай сам. БЫСТРЕЙ!
Палатазин несколько секунд смотрел в остекленевшие глаза Томми, потом глубоко вздохнул и проглотил. Оцарапав горло, крестик пошел вниз по пищеводу, застрял. Палатазин еще раз глотнул, и почувствовал, как крестик опускается в желудок. Так ребенок, наверное, чувствует себя, проглотив монетку или металлическую пуговицу. Ему было стыдно за себя… но Томми был жив!
— Вот это хорррошо! — каркнул Кобра, отшвырнув Томми в сторону. Томми ударился о стену, соскользнул на пол и остался лежать неподвижно. Кобра посмотрел на Соланж.
— Хватит тебе выть! Твоя симпатичная рожа скоро заживет. Тупица! Сама виновата — нужно было смотреть, что за цепочка у старика на шее!
Соланж сидела в углу, в ужасе подвывая, глаза ее были широко раскрыты от страха и боли.
Кобра посмотрел на Палатазина:
— Ну что, понравилось? А ну, вставай!
— Не могу, — покачал головой Палатазин. — Нет…
— Она тебя только слегка покусала. Давай, подымайся! Живо!
Палатазин попытался встать, опустился на колени. Он чувствовал ужасную слабость и хотел одного — найти теплое место, где мог бы он уснуть.
— Как вы сюда забрались с этим мальчишкой, а? Убили Таракана? Надеюсь, что прикончили этого подонка. Я его никогда не любил. — Взгляд Кобры упал на рюкзак и колья с молотком. — А, притащили с собой тяжелую артиллерию? — Он широко раскрыл рот в усмешке, клыки придавали мертвенно-бледному лицу выражение ходячей смерти. — Ага, ясно. Хозяин захочет с вами потолковать сам. И Таракан теперь мертв, значит, Кобре не о чем больше волноваться… Ты! — Он сверкнул глазами в сторону плачущей Соланж. — Тоже пойдешь к Хозяину. Он звал тебя. Поднимайся!
Кобра носком ботинка пнул Палатазина в ребра, показал ствол маузера, чтобы он быстрее двигался.
— Ты еще не знаешь, что такое боль, — пообещал он, — и скоро узнаешь. Вот когда Хозяин выяснит, что вы здесь натворили… Нет, не хотел бы я быть на вашем месте, нет! — Он схватил Палатазина за плечо и рывком поставил на ноги. Палатазин покачнулся — от потери крови он вот-вот готов был потерять сознание. Перед глазами плавали светящиеся точки, они взрывались многоцветными миниатюрными сверхновыми звездами. Он еще чувствовал боль поцелуя вампира, но раны на горле затянулись. Он чувствовал запах собственной обуглившейся плоти.
— Мальчишку бери, — приказал Кобра.
Палатазин на дрожащих ногах подошел туда, где свернулся клубком на полу Томми. Зубы Томми громко стучали, глаза стали стеклянными, непроницаемыми. Палатазин решил, что у мальчика шок. Но тут Томми его узнал и позволил поднять себя с пола.
Кобра чувствовал ледяное острие голода, пронзившее его. Он чувствовал запах пролившейся крови Палатазина — восхитительный запах заставил его дрожать. Две потребности корчились у него внутри, нуждаясь в удовлетворении. Еще человеком он был наркоманом убийства, смерти, а теперь ему нужна была человеческая кровь, чтобы снять боль голода. Но он понимал, что Хозяину понадобятся эти двое, он захочет узнать, как пробрались они в замок и откуда пришли. Он надеялся, что Хозяин вознаградит его за самоконтроль, отдав этих двоих, когда допрос закончится.
— Наверх, — сказал Кобра. — Хозяин ждет.
18
Палатазина втолкнули в зал совета первым. Он остановился, пораженный ужасом и удивлением, когда увидел короля вампиров — юношу с зелеными глазами, как у кошки. Вулкан сидел за столом, глядя на человека, не выдавая ни своего изумления, ни своей тревоги. Палатазин услышал тихий вздох Томми, потом Кобра втолкнул в зал Соланж и затворил дверь.
— Нашел этих двоих в подвале, — сказал он. — Прошли мимо Таракана. Наверное, прикончили, потому что у мальчишки был обломок палки, с которой Таракан обычно кормил собак. У этого человека был рюкзак с осиновыми кольями и молоток…
Глаза Вулкана раскаленными гвоздями впились в лицо Палатазина.
Вес с бьющимся сердцем поднялся на ноги с пола.
— Соланж? — прошептал он.
Она испуганно посмотрела не него и отступила на шаг. Кобра обхватил ее рукой за талию. Она попыталась увернуться, отвернуться от Веса, но Кобра, смеясь, взял руками за шею сзади и заставил смотреть на человека.
— Вот твой любимый, малютка. Нравится? Видишь, как течет у него по жилочкам кровушка? Сотня маленьких вкусных ручейков. Это жизнь, малютка. Твоя жизнь теперь.
— Оставь ее! — крикнул Вес.
Он шагнул вперед, но принц Вулкан остановил его единственным взглядом. Команда раздалась в мозгу Веса, словно щелканье бича: «СЯДЬ!»
У него не было выбора, и он подчинился. Когда он сел, его охватила неуправляемая дрожь, слезы обожгли глаза. Он не мог смотреть больше на Соланж, потому что от прежней Соланж уже ничего не осталось.
