давал покоя ужасный убийца, крадущийся по ночам по улицам города? Она тронула его громадную ладонь, похожую на медвежью лапу.
— Ну, пожалуйста, — тихо попросила она. — Я приготовила ленч специально для пикника.
— Меня ждут, — сказал он и ласково похлопал жену по руке. — А в следующую субботу мы устроим прелестный пикник. Договорились?
— Нет, ни о чем не договорились! Работа загонит тебя до смерти! Ты уходишь рано утром и возвращаешься домой поздно ночью. Ты работаешь все субботы и почти все воскресенья тоже! И долго еще должно продолжаться?
Он вытер губы салфеткой и ткнул вилкой в горку жаренной картошки.
— Пока не поймаем, — тихо сказал он.
— Возможно, это никогда не случится. Возможно, его уже нет в городе или даже в стране. Почему именно ты должен работать, как собака, отвечать на все вопросы и попадать на первую полосу в газетах? Мне не нравится, что говорят о тебе некоторые.
Он поднял брови:
— Что они говорят?
— Ты знаешь. Что вы ничего не делаете, что вы на самом деле и не стараетесь поймать убийцу, и что ты даже не настоящий полицейский.
— А, это… — Он кивнул и допил кофе до конца.
— Скажи им всем, пусть идут к черту! — с яростью сказала она. Глаза ее сверкали. — Что они знают о твоей работе, о том, сколько ты отдаешь ей сил! Да тебе медаль нужно дать! Ты пролил кофе на галстук. — Она подалась вперед и обмакнула пятно салфеткой. — Если не будешь расстегивать пиджак, его не заметят.
— Хорошо, — сказал Палатазин. — Я попытаюсь.
Он отодвинул в сторону тарелку и положил ладонь на свой заметно выступающий живот.
— Через пару минут мне нужно выходить. Сегодня в контору к нам должна явиться это девица, Кларк, из «Тэтлера».
Джо сделала гримасу:
— Зачем?.. Чтобы написать новый хлам, вместо интервью? Зачем ты с ней вообще разговариваешь?
— Я делаю свое дело, она делает свое. Иногда ее в самом деле заносит, но в основном она безобидна.
— Безобидна? Ха! Вот такие россказни, вроде тех, что сочиняет она, как раз и пугают людей. Описывать все, что этот отвратительный г и л и к о с делал с бедными девушками, и со всеми этими подробностями… а потом делать вывод, что у тебя, следовательно, не хватает ума обнаружить и остановить его! Меня от этого тошнит!
Джо поднялась из-за стола и отнесла тарелку Палатазина в раковину мойки. Все внутри у не тряслось, но она старалась взять себя под контроль, чтобы муж ничего не заметил. Но кровь, кровь венгерской цыганки в сотом поколении, кипела от гнева.
— Люди сами знают, что эта за газетенка, — сказал Палатазин, лизнув указательный палец и потерев кончиком кофейное пятно. Обнаружив, что это бесполезно, он оставил галстук в покое. — Они в сплетни не верят.
Джо громко вздохнула, но не повернулась от раковины. Воображение ее рисовало в сознании картину, которая создавалась там вот уже несколько последних недель. Энди, вооруженный пистолетом, идет по темным коридорам неизвестного здания, в одиночку преследуя Таракана. Сзади к нему тянутся жуткие огромные руки, хватают за горло и сжимают, пока глаза едва не выдавливаются из орбит на багрово- пурпурном лице. Она потрясла головой, чтобы избавится от надоедливой мысли. Потом тихо сказала:
— Боже, смилуйся…
— Что ты говоришь?
— Ничего. Просто, начала думать вслух.
Она снова повернулась к нему и увидела, что лицо не багровое, и глаза не выпучены. Его лицо, в противоположность картине, нарисованной воображением, напоминало собаку с рекламы домашних животных — сплошь челюсти, щеки и печальные глаза под кустистыми серыми бровями, в которых серебрилась седина.
— Ведь сегодня тебе не предстоит что-то опасное? — спросила она.
— Конечно, нет.
«Откуда мне знать?» — подумал он.
Этот вопрос она задавала каждое утро, и каждое утро он давал примерно такой же ответ. Сколько жен полицейских спрашивало своих мужей то же самое, сколько мужчин отвечало, и сколько из них не дожило до возвращения домой, погибнув от пули грабителя, насильника или просто бездомного наркомана? Больше, чем следовало, в этом Энди был уверен.
А что ответил на этот вопрос Грин утром шестого июля двенадцать лет назад? Грин был первым напарником Палатазина, и тот ужасный день кончился для него четырьмя выстрелами в лицо. Палатазин видел все это сквозь окно пицерии, где он покупал ленч. Джорж ждал его в машине. Они выслеживали подозреваемого в грабеже и убийстве одного торговца наркотиками. Много позже, избавившись вместе с рвотой от остатков порохового запаха в горле, Палатазин сообразил, что подозреваемый заметил слежку и запаниковал, сунув свой украденный пистолет сорок пятого калибра прямо в окно машины, где сидел Джорж. Палатазин гнался за ним пять кварталов, и наконец на пожарной лестнице настиг. Движением измазанного пицей пальца он нажал спуск и продырявил убийце голову.
В тот вечер мать долго плакала, когда он рассказал ей, как слышал свист пули, миновавшей голову. Она сказала, что пойдет к комиссару и попросит дать Энди безопасную работу. Но этого, конечно, не произошло. На следующий день она уже забыла все, что он ей рассказал, и говорила о том, как красивы должны быть сейчас летние цветы на улицах Будапешта.
Палатазин смотрел на свою ладонь, которая в тот июльский день двенадцать лет назад сжимала рукоятку пистолета. «Анья, „ — подумал он. По-венгерски это означало „Мама“. «Я видел призрак матери“ — он поднял взгляд и посмотрел в глаза Джо.
— Прошлой ночью мне приснился необычный сон, — сказал он и слегка улыбнулся. — Кажется, я видел маму, сидящую в своем кресле-качалке в спальне. Она мне кажется давно не снилась. Странно, правда?
— Что случилось? Когда ты ее увидел?
— Ничего… Она подозвала меня к себе рукой… Или показала на что-то… Я не уверен.
— Показала? Но на что она могла показывать?
Он пожал плечами:
— Кто знает?! Я не умею толковать сны.
Он поднялся из-за стола и взглянул на часы. Пора было выходить.
— У меня идея, — сказал он, обнимая рукой жену за талию. — Я сегодня вернусь пораньше и мы пойдем обедать в «Будапешт». Что скажешь?
— Я бы хотела, чтобы сегодня ты остался дома, вот что я скажу, — она подумала несколько секунд, выпятив нижнюю губу, потом провела ладонью по гриве седеющих волос на голове мужа. — Но «Будапешт» — это очень мило.
— Отлично. И музыка! Цагнезен! Да?
Она улыбнулась:
— Да.
— Тогда назначаю тебе свидание.
Он похлопал жену по заду, потом ущипнул. Она насмешливо щелкнула языком и вышла вместе с ним в гостиную, где он достал из платяного шкафа темно синий пиджак и черную шляпу, которая видела лучшие дни. Она подержала пиджак, пока он пристегивал черную кожаную наплечную кобуру, все это время с отвращением поглядывая на «полис специал» 38 калибра, который лежал в кобуре. Сунув руки в рукава пиджака, потом увенчав себя шляпой, он приготовился покинуть дом.
— Удачи, — сказала сказала она на крыльце, и Энди поцеловал жену в щеку.
