«Что теперь делать?» — спросил себя Палатазин, и паника адским варевом вскипела у него в животе.
В дверь постучали и в комнату заглянул лейтенант Рис.
— Капитан, команды готовы. Когда выступаем?
— Что? Ах, да, конечно. — Он поднялся, накинул на плечи пальто и сунул в карман листок со списком адресов.
— Капитан, хорошо ли вы себя чувствуете? — спросил Рис.
Палатазин коротко кивнул и ответил с раздражением:
— Я в полном порядке.
«Что же теперь делать?» Когда он посмотрел на лицо лейтенанта, то заметил тревогу в глазах Риса. «Теперь и он будет думать, что я постепенно схожу с ума, — подумал Палатазин и услышал темное эхо ответа в своем мозгу. — А разве это не так?»
Рис повернулся и вышел. Энди Палатазин последовал за ним.
7
Здание отбрасывало глубокую черную тень на всю Лос-Террос-стрит. Перед домом у цементного бордюра стоял на спущенных шинах старый «форд». Из окон свисали веревки с бельем, раскачивающимся под порывами несущего пыль ветерка. Когда Сильвера вышел из машины Рико Эстебано, он увидел, что с одной из веревок сорвалась рубашка и, взмахивая рукавами, начала падать на землю.
На передних ступеньках спала худая бродячая собака, положив голову на передние лапы. Рико остановился на тротуаре и поднял голову, глядя на здание. Несколько окон были открыты, но в них никого не было видно.
— Миссис Сантос живет ведь на пятом этаже? — спросил Сильвера.
— Да, на пятом. Квартира «Д». Что такое?
Сильвера, уже начавший подниматься по ступенькам, обернулся.
— Что случилось?
Рико продолжал пристально осматривать здание.
— Я… не знаю, но тут что-то странное.
— Пошли.
Сильвера сделал еще один шаг, и голова собаки мгновенно поднялась. Глаза ее загорелись, как кусочки топаза.
— Отец, — сказал Рико. Собака поднялась с крыльца, повернулась к подошедшим людям, обнажила клыки и приглушенно заворчала. Сильвера замер.
— Пните эту дрянь, — сказал Рико, останавливаясь рядом со священником. Сильвера не двинулся с места, и тогда он сам попытался пнуть собаку в бок, но собака ловко уклонилась, зарычав при этом громче. Она явно не собиралась пускать людей в дом.
— Убирайся! — рявкнул Рико. — Пошла вон!
— А чья это собака? — спросил Сильвера. Рико пожал плечами. Когда священник снова сделал шаг вперед, собака присела, готовясь к прыжку. — Чья бы она ни была, пускать в подъезд она нас не хочет. Правильно? Лучше поискать другую дверь, чем рисковать укусом в ногу.
— Ах ты, дрянь! — Рико плюнул в собаку. Собака осталась в неподвижности. Сильвера был уже в переулке, и Рико поспешил за ним вслед, махнув рукой на упрямое животное.
Они обнаружили запертую дверь, которая вела в подвал. Сильвера уже собирался полностью обойти дом, но Рико изо всех сил пнул дверь, и гнилое дерево поддалось. Дверь просела. Сильвера с упреком взглянул на Рико. Тот в ответ пожал плечами.
— Вот наш вход, отец. — И он шагнул в подвал — мрачное помещение с низким потолком и затхлым воздухом.
Внутри здания было почти темно, но в неверном свете, падавшем от входа, Сильвера видел очертания предметов, стоявших в подвале: старый прорванный диван, лежавший на боку, пара скелетов-кресел, без подушек и обивки, корпус телевизора, горы заплесневелой макулатуры и еще что-то, напоминающее свернутые в рулон шторы или ковры. По полу были разбросаны сигаретные окурки и пустые пивные жестянки. Рико и Сильвера начали взбираться по шатким скрипящим ступеням, ведущим к другой двери. Открыв ее они оказались в подъезде здания. Они видели собаку, которая продолжала сторожить дверь снаружи, но теперь их разделяла закрытая входная дверь с пыльными стеклами. Кажется, собака опять спала.
Они покинули первый этаж и начали взбираться вверх. Ступени под их ногами жалобно стонали. Они миновали площадку второго этажа, и только здесь Рико сообразил, отчего по коже у него вдруг забегали ледяные мурашки — дом был погружен в полнейшее безмолвие. Безмолвие могилы.
— Здесь очень тихо, — почти в это же время заметил священник вслух. Голос его эхом отозвался в коридоре. — А сколько здесь живет людей?
— Не знаю. Вероятно, пятьдесят или шестьдесят. Бог мой, ведь еще вчера здесь было столько шума, что мозги путались. Дети плачут, приемники орут, народ вопит, дерутся, ругаются! — Рико посмотрел на лестничный проем, ведущий наверх. — Куда же они все подевались?
На третьем этаже Сильвера постучал в дверь, поперек которой зеленой краской из баллончика было выведено: «Диего». Незапертая дверь со скрипом отворилась на несколько дюймов, и Сильвера заглянул в комнату.
— Диего? — позвал он. — Ты дома?
Стол был опрокинут, по полу рассыпалась посуда и остатки еды. Сильвера почувствовал, как громко застучало сердце.
— Погоди минутку, — сказал он Рико, входя в квартиру. Газеты были разбросаны повсюду — по полу, горками лежали на подоконниках, полностью закрывали своими листами стекла окна. Солнечный свет из-за этого превращался в сумрачное полусвечение. Кровать была незастелена и дверь в ванную открыта. Сильвера заглянул туда. В глаза ему сразу бросился стержень, на котором висела раньше занавеска ванны. Трубка была погнута, занавеска исчезла, несколько крючков валялись на полу. Сильвера обернулся — рядом с ним стоял Рико.
— Квартира напротив тоже пуста, — сказал он. — Никого там нет.
Сильвера сделал шаг к центру комнаты, осматривая перевернутый стол.
— Диего был здесь самое позднее вчера вечером. Похоже, что это остатки его ужина. — Он посмотрел на закрытые газетными листами стекла окон. — Здесь и без того довольно сумрачно. Зачем понадобилось закрывать окна газетами?
Сильвера вышел в коридор, подергал за ручки несколько дверей — все они были незаперты, квартиры пустовали, хотя и выдавали признаки недавнего присутствия людей: на полу валялись окурки, на столах и в раковинах стояли тарелки и прочая посуда, в шкафах висела одежда. Несколько дверей оказались сломанными — дерево расщепилось вокруг замков. В эти квартиры явно вламывались силой. На некоторых дверях имелись глубокие царапины, словно какое-то животное своими когтями скребло дерево.
— Есть тут кто-нибудь? — послышался крик Рико на лестнице. Голос его прокатился по всему зданию, так и не вызвав ответа. Рико посмотрел на священника, лицо его было бледным от страха.
— Пойдем наверх, — сказал Сильвера и начал подниматься по скрипучим ступенькам. На четвертом этаже было так же тихо, как и на всех остальных. Рико видел открытые двери квартир и в сумрачном свете все-таки мог ясно различить глубокие царапины на дереве дверей. Такие же, какие видели они этажом ниже.
Едва миновав площадку четвертого этажа, Сильвера остановился с широко раскрытыми глазами, уставившись на стену. Поверх старых надписей имелась свежая — ЗДЕСЬ БЫЛ ХОТШОТ. ГАДЮКИ — КОРОЛИ! ЗЕК САКС ХА-ХА. ВСЕ ДЛЯ МАСТЕРА. ГОРИ, ДЕТКА, ГОРИ!
Сильвера протянул руку, коснувшись коричневых букв.
— Бог мой, — услышал он собственный голос, который показался ему каким — то пустым, словно говорил он со дна колодца. — Ведь это написано кровью!
Он двинулся дальше — теперь все его чувства были напряжены, свернуты в тугую пружину. Ноги его дрожали, ощущая присутствие чего-то, что ему и раньше приходилось ощущать тысячи раз. В тюремной камере, где два наркомана — героинщика резали друг друга на куски бритвенными лезвиями; в удушливо
