Вой, полиция, телохранители, поклонники… Все, как положено.
Из восточного входа появился длинноволосый блондин в голубом плаще, украшенном сверкающими серебряными звездами. Раскачиваясь и ворча, как потревоженный гризли, он вразвалку шел к рингу, время от времени потрясая над головой глыбами сжатых кулаков. На лице Красавчика Дэйва застыла непроницаемая угрюмая маска.
Зрители волнами накатывались на охрану — и вдруг та не выдержала. Прорвав цепь полицейских, фанаты бросились к Дэйву, топя в своем бушующем море телохранителей. Подняв обожаемого кумира на руки, толпа понесла его к рингу и как пушинку перебросила через канаты. Невозмутимый Красавчик приземлился так, словно только что встал с кресла после ленча.
Ассистент, широко разведя руки, немедленно подбежал к белокурому гиганту и привычным жестом протянул микрофон.
— Вонючим черномазым обезьянам отрывают хвосты и головы! — четко проговорил Дэйв и скрипнул зубами. — Это ты, ниггер, который трахнул собственную задницу! Ты мертв! Понял?!
С этими словами он отшвырнул в сторону микрофон и рекламщика, чуть не оторвав последнему руку, и лишь потом снял халат.
Спружинив на канатах, толстяк ассистент подхватил здоровой рукой услужливо протянутый звукоусилитель и, смело влетев на середину ринга и задыхаясь от восторга, заверещал:
— Это был Красавчик Дэйв! Все-таки больно он дерется, господа!
Появившийся на ринге рефери выгнал толстяка за канаты, жестом остановил овации и торжественно, приняв величественную позу, произнес:
— Приготовились…
«Мэдисон» замер. Тишина становилась все более тонкой и хрупкой; секунды ползли, словно пьяные улитки с вечеринки…
Гонг! И трибуны взревели с новой силой.
— Ты готов умереть, сукин сын? — заорал Горилла Лэбс и бешеным быком набросился на Красавчика Дэйва.
Размашистая оплеуха звонко обрушилась на щеку блондина, разбрызгивая во все стороны искрящиеся капли пота. Дэйв отшатнулся и стал медленно заваливаться на спину, вращая огромными ручищами, словно мельница крыльями. Тяжелое тело с грохотом рухнуло под визг и свист публики.
Лэбс довольно ухмыльнулся и шагнул вперед.
Синие в звездах борцовки внезапно взлетели вверх — и дальше Лэбс продолжал двигаться лишь по инерции. Сильнейший удар, обрушившийся на его шею и уши, лишил чернокожего борца возможности что- либо предпринять. Ноги Красавчика Дэйва, сплясав на лоснящемся загривке Гориллы свой разрушительный танец, неумолимо влекли несостоявшегося победителя на пол. Тем не менее, падая, Лэбс успел выставить вперед руки.
На западной трибуне человек по имени Рассел Нэш — крепко сбитый мужчина средних лет в строгом сером плаще — устало прикрыл глаза, до того равнодушно взиравшие на ринг. Шум зала отдалился, затих, и в сознании Нэша гнусаво зазвучала тягучая мелодия шотландской волынки…
…Звуки волынки утонули в конском топоте. Малиновые стяги трепетали под холодными влажными поцелуями ветра, приносившими запах конского пота и разгоряченных человеческих тел. Коричневые фигуры, по пояс погруженные в молоко утреннего тумана, медленно надвигались на черно-серые шеренги, ощетинившиеся длинными пиками.
Небо на востоке бледно зарумянилось…
Красно-голубой шар стремительно катался по белой поверхности ринга. Несчастный рефери вцепился короткими ручками в канаты и завис на них, смешно поджав толстые ноги.
На середине помоста сумасшедшая карусель остановилась. Красавчик неожиданно легко стряхнул с себя гигантскую тушу Гориллы и с размаху сел верхом на черное тело, размазанное по снежной поверхности ринга, впечатывая розовую, бугрящуюся бицепсом руку между лопаток соперника. Чернокожий взревел раненным слоном и попытался сбросить сидевшего у него на пояснице Дэйва. Рывок… еще один…
…С высокого холма можно было увидеть огромное скопление пеших и конных воинов, прятавшихся в туманной лощине. Слабый белесый пар от учащенного дыхания поднимался над ними.
Украшенные бронзовой чеканкой боевые рога возвестили о начале сражения. Серая масса дрогнула и, как потерявшая равновесие лужица ртути, потекла на большой болотистый луг, где, ощетинившись длинными пиками и серебристой сталью мечей, воинов ожидала другая армия, под желтым стягом с черной головой быка.
Звон металла, конское ржание, крики…
— Убей его, убей! — отдавалось под сводами зала.
Успевший вырваться Лэбс разбежался и, словно пушечное ядро, врезался в оградительные канаты, используя их пружинящую силу. Красавчик кряхтя поднялся на четвереньки. Его светлая шевелюра растрепалась и теперь походила на сноп свежего сена. Разогнув мускулистую спину, он оторвал сжатые кулаки от пола и, сгруппировавшись, приготовился к отражению атаки летящего на него Гориллы, оравшего во всю глотку нечто невнятное и нецензурное.
Глыбы тел столкнулись, как два айсберга. Фонтан алой крови и ругательств брызнул из разбитых губ Дэйва, окрашивая снежно-белую поверхность ринга. А Горилла, перекувырнувшись через голову, остановился неподалеку от сбитого с ног противника.
Рефери опустился на одно колено и попытался нащупать пульс на шее Дэйва. Одновременно другой рукой, поднятой вверх, он отсчитывал секунды:
— Один, два, три…
Пальцы разгибались один за другим, а трибуны шелестели вслед за ними:
