искали среди колеблющихся стеблей скользящую белую фигуру, едва различимую в искусственном ландшафте, — за сотню метров от этого места в симфоническом сегменте играл оркестр, извлекая из натурального дерева и конского волоса чистые, нежные звуки, и акустически безупречно настроенная скрипка тонкими и волнующими трелями вызывала слезы на глазах слушателей. Последний аккорд, погасший в шепоте взволнованных голосов, почти остановил время — звук перестал быть волной, равномерно распространяющейся во всех направлениях, а остался под сводами консерватории, словно часть интерьера, остановившийся, замерший в бесконечности. Наконец зал взорвался аплодисментами, маэстро склонился с улыбкой на губах, а Странник добежал.
Он подхватил падающего Артификса под мышки и вырвал из сыпучего гравия, как вырывают кустарник с корнями, и проволок по дорожке, так что с ботинок убитого, оторвавшихся от земли, полетели осколки камня; смарт-пулеметы захлебнулись кашлем, шинкуя тело Артификса, послужившее Страннику щитом, и когда оно продолжило полет-падение среди раздробленных пулями стеблей одуванчиков, хищные прицелы с системой захвата цели продолжали вести изрешеченный труп, не обращая внимания на застывшего статуей человека с лишенным прицела пулеметом в руках. Доля секунды понадобилась Артификсам, чтобы вручную скорректировать прицелы оружия — но этого времени Странник им не оставил.
Бешеным темпом вибрирующих почти в инфразвуке электронных басов зарокотал динамик в каморке хакера-одиночки, извергая поток инфернального рок-драйва рычащих гитар и грохочущих барабанов сквозь адское горло многоголосого синтезатора. Под эту музыку отбойных молотков и электронных водопадов вонзился в сеть хакерский модуль, взламывая доступ в локальную библиотеку; под этот ритм акустического апокалипсиса замолотил пулемет Странника, рубя в кровавые лоскуты черные фигуры Артификсов. Они падали среди тумана из облаков взлохмаченных до белого пуха стекловолокнистых головок одуванчиков, среди разбитых в щепки стеблей, брызг твердеющего в воздухе кварца и осколков гравия; один рухнул прямо в лужу расплава, и серая жидкость, радостно чавкнув, облила тело, словно клейкая патока, превратив Артификса в глазированный мякиш.
Последний из шести оказался слишком близко к Страннику, почти подкравшись среди зарослей искусственных цветов. И Странник прыгнул ему навстречу, мельницей стальных рук дробя экзоскафандр, разбивая хрупкую слюдяную пластинку забрала и вырывая из креплений шланги системы жизнеобеспечения. Артификсы не были людьми физически — это открылось Страннику после контакта с Авессаломом — всего лишь жалкие клоны, неудавшиеся образцы генетических экспериментов, почти лишенные человеческого облика и способные функционировать лишь внутри поддерживающих скафандров и под контролем специальных программ, комбинирующих психопрограммирование и биохимическое воздействие.
Странник завершил серию ударов мощным слитным движением ладони от бедра вверх в лицо противника, превращая пространство внутри шлема в кашу из осколков стекла, разорванных живых тканей и раздробленных костей. И шагнул за спину медленно оседающему Артификсу, который еще двигался и пытался поднять руки, уже будучи полумертвым — в момент касания противника Странник обрел еще одну сторону знания.
Артификсы не были людьми психически — их существование длилось непрерывной пыткой, сплошной агонией существа, способного чувствовать лишь боль в различных ее проявлениях. Они могли жить только жаждой мщения ко всему живому, безумной жестокостью которого отчасти искупали мучение собственного существования. И обернувшись у выхода из сквера, Странник увидел всех тех Артификсов, что оставались позади него, увидел их красные, пульсирующие от гнева, злобы и боли сущности, скрытые под безликими скафандрами. И он, как бесстрастное зеркало, послал им обратно их мстительную, нечеловечески безумную жестокость, обратив острие ненависти внутрь их самих. Они умерли мгновенно, сгорели в огне собственного эмоционального безумия. Так был подведен и сполна оплачен счет их жертв.
Странник вышел из разоренного сквера и направился к Цинфу. Позади остались обломки городской эрзац-культуры и лохмотья мертвых палачей. Тонко скрипнула, сломавшись под собственным весом, тростинка последнего уцелевшего одуванчика. Оседающая пыль и волокнистый пух покрывали пепельным налетом стынущие трупы.
Big'bro.win
• Open file 'big'bro'. Not enough memory
• COMMAND
• Kill user 'Bill' — are you sure this is good idea?
Лифт был бесшумен и нетороплив — внутри прозрачного колодца, открывавшего вид на город, он полз с медлительной важностью хорошего водителя-гида, дающего возможность иностранцу оглядеться по дороге в гостиницу. Город, необычный на взгляд Странника — повсюду пузырились стеклянные купола, украшенные шпилями, арками, готическими башенками вперемежку со спиральными модернистскими конструкциями, — грелся в лучах солнца, сверкая полированными частями каркасов, бликами со стеклянных панелей, дымясь кофейной пленкой тонированных стекол и играя радужными переливами прозрачных поверхностей.
Странник даже удивился — при своей любви к свету и пространству жители города не признавали отсутствия крыши над головой. Не иначе, с сапфирового неба над столицей проливались порой кислотные дожди как напоминание о былых катастрофах либо золотисто-пушистое всесветлое солнышко пригревало жестким ультрафиолетом сквозь лишенную озонового слоя атмосферу.
Прозрачная башня, венчавшая пирамиду Цинфа, вздымалась над уровнем города почти на километр, позволяя в безоблачную погоду оглядеть разом все бескрайнее покрывало куполов и остекленных площадей. Избегая предположений о том, каким образом всевидящий купол верхнего яруса, вознесенный сияющим диском над громадиной информатория, мог буквально парить под небесами, точно пристегнутый прозрачным тросом к земле воздушный шар, Странник вышел из лифта и оказался в холле, почти лишенном дневного света. Ощущения человека, поневоле ставшего птицей, не были слишком приятными после целой жизни, проведенной в тесной утробе жилца, — должно быть, посетители Первого Исполнителя добирались до верхнего яруса раздавленные и трепещущие от давления километровой вертикали.
Странник прошел через пару прозрачных перегородок, разъехавшихся с мелодичным звоном, и оказался в небольшой овальной комнате, лишенной мебели. Серый с черным пол из особой керамики, глушащей шаги, стены в узорах металлических колец и завитков, выложенный ромбическими панелями из полированного кварца потолок. В дальнем конце комнаты располагался метровый куб неизвестного назначения, обернутый металлической изоляционной пленкой. Из-под пленки дымился, судя по всему, сухой лед — содержимое куба требовало рубашки охлаждения. Рядом стоял человек и глядел сквозь единственное окно, имевшее треугольную форму. Пахло озоном.
Когда вошел Странник, человек обернулся — заурядное лицо со спрятавшимися за стеклами очков бесцветными глазами, дряблыми от возрастного жирка щеками и короткими аккуратно приглаженными волосами. Объемистый свитер и широкие брюки скрывали неказистые формы раздобревшего тела, а выражение одутловатого лица разило тупым самодовольством. Странник потерянно оглянулся — он совсем другого человека ожидал увидеть.
— Я ждал вас, — сказал очкарик и выпятил подбородок.
— А фольга зачем? — слегка растерявшись, Странник спросил первое, что пришло в голову.
— Перегревается, — ответил очкастый. — Слишком большая нагрузка. Мы инвестируем очень интенсивно в новые информационные технологии.
— А оно это... не того? — опасливо спросил Странник.
— Уверяю вас, ситуация под контролем. Садитесь, пожалуйста.
Странник демонстративно оглянулся — мебели в комнате не было.
— Спасибо, я постою. Разрешите спросить: вы кто?
— Первый Исполнитель Просветленного Интеллекта. Только без аббревиатур, пожалуйста!
Странник развел руками, показывая, что у него даже в мыслях не было кого-нибудь аббревиатурить.
— А Интеллект — это тот кубик в фольге? — спросил он. — Большущий кусок кремния, искусственно одухотворенный создателями пятого поколения ИскИнов? Который стал настолько умен, что сумел заставить своих конструкторов служить себе и встал во главе вашего несчастно-счастливого общества? Так, наверное, и эта модель информационного счастья им придумана? И кто из вас двоих Большой Брат — ты или он?
Очкарик важно сплел пальцы на животе.
