– Эй, солдат!… – повернулся я к стоявшему невдалеке гвардейцу. – Ты ничего не слышишь?
– Нет, Белоголовый!… – коротко бросил он мне в ответ и снова замер. А песня между тем нарастала…
И с этим последним «Да» из рощи на краю болота вынырнули два ярких колпачка – желтый и синий. Гномы шагали с совершенно невероятной скоростью и при этом широко размахивали руками. Уже через несколько минут они были почти под Черной скалой, хотя я отлично помнил, что на лошадях мы с Данилой добирались от рощи до скалы не меньше получаса. Но удивляться было некогда, поскольку Опин уже задрал кверху голову и заорал:
– Эй, в замке, мы уже пришли и хотим есть!… А еще через несколько минут гномы сидели в своей прежней комнате и поглощали обильный ужин. По их словам, они добрались до замка Многоликого без приключений, но… Когда я спросил, где Ванька, Опин искоса посмотрел на меня и с набитым ртом пробурчал:
– Ушел твой черный…
– Как ушел? – вскинулся я.
– А так, – спокойно ответил гном. – На первом же привале зашел за кустик и пропал… Мы его и искали, и звали – нет Ваньки, словно в воздухе растворился…
– Надо было мне его с собой забрать! Я бы его ни за что не оставил! – растерянно бормотал я. При этих словах Опин проглотил кусок и неожиданно спросил:
– А он тебя?…
– Что – «он тебя»? – не понял я.
– Ну ты бы его ни за что одного не оставил, а он тебя? – пояснил Опин.
Я замолчал и задумался.
– То-то же!… – довольно пробурчал Опин, возвращаясь к своему ужину.
Похоже было, что гном быстро понял моего кота. Тот просто ушел своим путем, как он это всегда делал, если считал, что больше мне не нужен. Но это означало, что Ванька был уверен в нашем скором возвращении домой!
Я улыбнулся и хлопнул Данилу по плечу.
– Пошли спать, путешественник. Завтра выходим к Безумным горам!
8. Возвращение (вторая попытка)
Утро было пасмурным. Я проснулся очень рано и, лежа под одеялом, долго смотрел в окно на серое небо с бегущими по нему сумрачными обрывками туч. От вчерашнего воодушевления не осталось и следа, в душе угрюмо хлюпала тоска и какая-то детская обида на смотавшегося домой Ваньку.
Когда наконец я отвернулся от окна и, откинув одеяло, сел на кровати, мой взгляд уперся в расположившихся на полу гномов, очень тихо и очень углубленно игравших в нечто, весьма напоминавшее наши шашки. Опин, как раз сделавший очередной ход, поднял голову и, бросив на меня недовольный взгляд, пробормотал:
– Ну и здоров же ты спать. Мы уже две партии сыграли, а ты все дрыхнешь.
– Вольно вам вскакивать ни свет ни заря, – пробурчал я, в свою очередь, и соскочил с кровати. Пройдя в туалетную комнату, я умылся холодной водой, что несколько меня взбодрило, поэтому, вернувшись в спальню и принявшись за гимнастику, я уже более внимательно принялся наблюдать за игрой гномов.
– И кто же выигрывает? – поинтересовался я, закончив разминку, одевшись и разместив на поясе все свое оружие, включая разобранный арбалет.
– Эта дубовая голова у меня никогда не выиграет… – проворчал в своей неподражаемой манере Опин.
– Эта светлая голова уже ставит мамку!… – не поднимая глаз от доски, ответствовал Зопин.
– Вишь ты, светлая голова – это значит березовая, а не дубовая… – продолжил Опин, делая очередной ход. – Ставит мамку и не видит, что у меня на поле уже три папки!…
– Ты сам спорил, что я ни одной мамки не поставлю!… – вскинулся Зопин. – А я уже вторую вывожу!…
– Две мамки за три игры – вот достижение!… – Опин задрал к потолку свой вздернутый толстый нос и закатил глаза.
– Будешь дразниться – вообще с тобой не буду играть!… – разозлился Зопин. – Ты же знаешь, что у меня по дочкам-мамкам всего-навсего первый разряд!…
– Знаю, знаю, первый детский… – ухмыльнулся Опин.
– И ничего и не детский!… – заорал выведенный из себя Зопин. – Первый юношеский… А сам-то, а сам-то, небось в гоп-колотуши не хочешь играть – знаешь, что я сильней!
– Просто я предпочитаю интеллектуальные игры, а твои гоп- колотуши… – Опин презрительно сморщил нос. – Сила есть – ума ни капли…
– Это у кого ума ни капли? Это у кого ума ни капли?… «Понеслось! …» – подумал я и невольно улыбнулся.
– А ты чего лыбишься?! – тут же окрысился Зопин в мою сторону. – Тоже мастер по дочкам-мамкам? Тоже умник-интеллектуал? От него последний кот сбежал, а он лыбится тут!…
