погруженным в себя взглядом.
Окинув быстрым взглядом окружающую обстановку, я продолжил разговор, который вели бель Касум и белла Кора:
– Ты абсолютно прав, уважаемый бель Касум, ваш Главный хранитель трона и президент Лиги полностью себя дискредитировал и поэтому не может исполнять свои обязанности. Кроме того, он увел за собой всех членов Большого Круга неизвестно куда и вряд ли оттуда вернется. Видите, что с ними стало?… – Я кивнул в сторону неподвижных тел.
– Но… как же… бель Озе… – растерянно забормотал Златкин «дядя», а белла Кора, пришедшая в себя быстрее всех, спросила своим громовым голосом:
– Кто ты такой, молодой человек с лицом беля Озема и фигурой гвардейца первой когорты ханифской гвардии?
«Вот кто уловил мое главное несоответствие белю Озему…» – подумал я и быстро провел левой ладонью от подбородка ко лбу, стирая наведенную личину. Пока собравшиеся в зале рассматривали мое новое лицо, я обратился к белле Коре:
– Я друг беллы Златы. И прибыл сюда, чтобы разобраться что, собственно, с ней произошло.
– Но откуда тебе известно, что случилось с белем Оземом? – пришел наконец в себя бель Касум.
– Я только что из кабинета беля Озема и смею вас всех заверить, что он имеет точно такой же вид, как и двое этих несчастных членов Большого Круга. – Я еще раз указал на неподвижные фигуры в креслах.
– Значит, беля Озема больше нет?… – растерянно переспросил один из соседей беллы Коры.
– Нет, – подтвердил я, – и вряд ли он больше вообще появится.
Сосед беллы Коры уставился на меня, словно хотел до конца увериться в правдивости новости, которую я им сообщил. В зале повисла напряженная тишина, а спустя несколько долгих мгновений тот же человек неожиданно широко улыбнулся и громко заявил:
– Какое счастье для всего ханифата!…
– Но если все члены Большого Круга находятся в таком же состоянии, значит, Первый Круг служителей… исчез! – неожиданно заявила белла Кора. – Ведь все они были членами Большого Круга Лиги!
И снова в зале воцарилась тишина, а через секунду заговорили сразу все. Заговорили возбужденно и радостно, как люди, внезапно почувствовавшие себя свободными и вместе с тем понимающие, какая большая ответственность легла теперь на их плечи. Я прекрасно их понимал, они ведь стали первыми вельможами государства и от них зависело, чтобы все жители Великого ханифата Ариам воскликнули вслед за ними: «Какое счастье!…»
Не вмешиваясь в их оживленный разговор, я направился к лестнице, ведущей в покои Златы, или хранителя дареных книг. Сбежав по винтовым ступеням, я оказался в ее апартаментах и быстро нашел дверь, ведущую в книгохранилище. Как я и предполагал, она была открыта, заклятие, наложенное на замок, по-видимому, белем Оземом, распалось.
Я вошел в хранилище, и его стены сразу озарились светом. Пройдя между стеллажами, я быстро отыскал знакомый толстый фолиант и перенес его на пустой стол. Книга действительно очень напоминала том, в котором Ахурамазда делал записи и который он назвал «Фуга для двух Клинков, двух Миров и одного Магистра». Такие же размеры, такая же темная кожа переплета. И все- таки что-то мешало мне поверить, что это искомый артефакт. Может быть, необычные заклинания, плотной пеленой, в несколько слоев, обволакивающие том. Причем эти заклинания не исчезли вместе с белем Оземом, значит, они были наложены кем-то другим.
Положив ладони на темный переплет, я прикрыл глаза для большей сосредоточенности и принялся изучать структуру наложенных заклятий. Я был прав: эти заклинания были сформированы очень-очень давно весьма могущественным чародеем. Прочтению они почти не поддавались. Мне стало ясно, что бель Озем не мог знать содержание этой книги и охранял ее так строго только из-за ее древности или по чьему-то прямому приказу.
Я просидел над книгой, наверное, несколько часов, прежде чем смог уловить природу наружного заклинания. Однако постепенно понимание чужой ворожбы приходило. Это было нечто в стиле нашего Древнего Египта. Заклинание базировалось на призыве к какому-то темному острозубому ползающему божеству прикрыть своей мудростью истину, хранящуюся на этих страницах. Оно было наложено против неосторожных чар. Другими словами, стоило попробовать прочитать книгу с помощью волшебства, не сняв наложенного заклинания, и неосторожный читатель мог оказаться в некоей божественной пасти. Впрочем, там же можно было оказаться и в случае неудачной попытки снять заклинание.
В конце концов я настолько разобрался в этой древней волшбе, что решил попробовать стереть ее.
Достав из стоящего у стены ящика несколько пустых карточек, я принялся набрасывать контрзаклинание, посчитав, что лучше всего подойдут для этой цели именно египетские иероглифы. На это занятие у меня ушло не менее двух часов и восемь карточных листочков. В конце концов у меня получились удовлетворившие меня шесть иероглифов, которые я аккуратно выписал на чистый лист. Мне оставалось всего лишь положить написанное заклинание на книгу и произнести на выбранном языке одно слово: «Свершилось».
Именно это я и сделал.
Стоило смолкнуть последнему звуку произнесенного мною слова, как над книгой закурилась легкая туманная дымка. Она быстро уплотнялась, прикрывая книгу и часть столешницы. И только исписанный мною листочек плавал поверх этой дымки. Я внимательно наблюдал за происходящим, и в этот момент из волнующегося туманного облачка вынырнули чудовищные, вытянутые вперед челюсти, вооруженные здоровенными, загнутыми внутрь зубами. Они мгновенно раскрылись, демонстрируя казавшуюся бездонной пасть, и лязгнули, как стальной капкан, у самого моего лица.
Я едва успел отпрянуть, а из тумана продолжала выползать жуткая морда зеленовато-бурого цвета.
«Крокодил… – внезапно догадался я. – Только уж очень здоровенный». И тут я вспомнил, что книгу должно оберегать какое-то «темное ползающее божество».
Рискуя рукой, я мгновенно бросился вперед и, выхватив из под жуткой пасти этого неведомого божества свою бумажку с заклинанием, принялся лихорадочно проверять написанное.
Чудовище продолжало выбираться из наложенного на книгу заклинания. Огромная уродливая голова длиной не менее метра с шипастым костяным гребнем вдоль морды и красновато посверкивающими глазищами уже полностью появилась на свет. Стало ясно, что если это и крокодил, то совершенно неизвестной мне породы. Гораздо больше это жуткое божество напоминало какого-то доисторического ящера. Вот только его глаза были удивительно умны и внимательны.
Скорость появления монстра явно возрастала, словно, просунув в этот мир голову, он решил главную задачу, а все дальнейшее для него было только делом техники. Но в этот момент я наконец понял, в чем дело. В изображении одного из иероглифов я применил упрощенное начертание, чего, по-видимому, делать не следовало. Я немедленно добавил к этому сволочному иероглифу две недостающие черточки и, швырнув листочек на прежнее место, снова произнес кодовое слово.
Зверюга долгим осуждающим взглядом посмотрела мне в глаза и внезапно начала таять, растворяясь в заклубившемся туманном облачке.
Через секунду ее не стало, а туман над книгой полыхнул чистым зеленоватым пламенем. Несколько мгновений я смотрел в этот чудесный огонь, а затем он стих, словно у него кончилось топливо.
Книга в темном кожаном переплете с секунду лежала на совершенно невредимом столе, а затем стала медленно уменьшаться в размере и при этом стремительно стареть! Я с
