спокойно висел вниз головой, понимая, что с имеющимися ресурсами самостоятельно ему не освободиться.
доложил старший, а младший взял на себя смелость добавить:
– Вот он!!!
Я, щелкнув особым образом пальцами левой руки, опутал Гришку Нитью принуждения и одновременно отпустил обоих демонов. А затем снова переключил внимание на происходившее в небе.
А там две саламандры, пристроившись к дракону сзади и уворачиваясь от ударов его хвоста, рвали в клочья его задние лапы, уже практически неподвижные и полностью лишенные когтей, третья атаковала снизу оголенное брюхо, а последняя, набрав высоту, пикировала прямо дракону в лоб. Дело, похоже, подходило к развязке. Дракон, не обращая внимания на вцепившихся в его задние лапы, пытался передней отогнать саламандру, атаковавшую его брюхо, и в то же время, широко разинув пасть, встретил пикировавшую на него сверху мощным, но уже достаточно дымным факелом. И тут оранжевая малютка нырнула прямо в пламя и исчезла в разинутой драконьей пасти. Дракон захлопнул огромные челюсти и на секунду изумленно завис в воздухе, а через мгновение его лишенное чешуи брюхо с громким треском лопнуло и оттуда, словно маленькая торпеда, выскочила моя саламандра, на ходу разрывая внутренности своего бронированного противника.
Дракон, свесив голову, посмотрел на кровавые ошметки, вывалившиеся из его брюха, а затем сложил крылья и с нарастающим ревом, медленно вращаясь, круто пошел к земле. В последний момент управлявшие им чародеи успели снять свои чары, и бронированная туша рухнула в тайгу, ломая вековые сосны. Через мгновение послышался негромкий взрыв, и к небу поднялось небольшое темное облачко – все, что осталось от красавца дракона. Саламандры, построившись ромбом, сделали в небе над местом гибели дракона мертвую петлю и тихо растворились в посиневшем вечернем небе.
Я ожидал следующего хода своих противников, поскольку контрольное время экзамена истекало часа через два, но неожиданно из-за ближайшей сосны показалась сморщенная рожица знакомой кикиморы. Она сурово взглянула на меня из-под поломанного козырька старой милицейской фуражки и пробурчала начальственным голосом:
– Посредник объявил, что схватка закончена. Тебе надлежит явиться на полигон для разбора действий и обмена пленными…
– Это какой такой обмен?! – возмутился я. – Это кто ж это из моих в плен попал?!
– Знать ничего не знаю, – сразу сбавила тон кикимора. – Чего мне приказано, то я и докладам… – И кикимора, быстро юркнув за дерево, исчезла.
Я повернулся к Гришке, сидевшему на низеньком пеньке. Он тоскливо посмотрел мне в глаза, подпустив в свой взгляд недоумения и горечи, а потом покивал головой и заныл.
– Э-э-э, не стыдно?… Это ж надо, на друга двух демонов натравил… И где только таких красномордых зверей откопал?…
– А тебе не стыдно? – перебил я его. – Ты зачем четвертым экзаменатором согласился быть?… Как будто ты не знал, что если четверка не набирается, испытания не проводятся и экзамен принимается автоматом…
– Да ладно… Подумаешь, одно испытание… Ты и так четыре «автомата» получил, что ж тебе, совсем без испытаний магистром становиться?… И потом…
– И потом ты слышал, – снова перебил я его, – как первогодки ученицы шептали у тебя за спиной: «…Ах, ах, глянь, глянь, это тот самый Бубнов, который Милина испытывать будет…» Ну и рожа у тебя в этот момент была!…
Гришка густо покраснел.
– Да ладно… Какие там ученицы…
– Эх ты… За мой счет свой статус поднимаешь… Ну вот теперь будет тебе статус…
Право слово, я совершенно не разозлился, но Гришаню следовало проучить, а то он в последнее время начал слишком много… на себя брать. Маг фигов…
– Придется тебе, Гриша, здесь немного посидеть. Подумать в тишине о своем поведении…
У Гришки широко открылись глаза.
– Ты что, одного меня здесь оставишь?…
– А тебе компания нужна?
– Ты хоть Нить принуждения сними!…
– Ага, чтоб ты сбежать мог…
– Так страшно же заклятому здесь оставаться, мало ли кто сюда заявится, а я совершенно беззащитен!…
– Ты, Гришенька, не бойся. Твоим размышлениям абсолютно никто не помешает.
И я набросил на него пелену. Теперь увидеть его мог только я, для всех остальных он исчез.
Несколько секунд я с глубоким удовлетворением наблюдал, как Гриша, широко разевая рот, пытается докричаться до меня сквозь поглощающую звуки пелену, а затем начал читать заклинание Серой Тропы.
Когда я произнес последнее слово, меня на секунду окутал серый непрозрачный туман, который почти сразу, после сделанных мной трех-четырех шагов, рассеялся. Я стоял на вытоптанной лужайке перед маленьким домиком управления полигоном. В домике, судя по доносившимся изнутри крикам, происходил обстоятельный разговор. Я толкнул дверь и вошел. Катенька, секретарь и помощник Мерлина, ставшего как-то незаметно руководителем полигона, посмотрела на меня своими ласковыми глазами и, вздохнув, вымолвила:
– А вас, Илья Евгеньевич, уже заждались… Слышите, как нервничают…
Я положил ей на стол огромный лиловый букет багульника, который успел наломать перед началом экзамена, и, кивнув на дверь зала для совещаний, поинтересовался:
– Так мне можно внутрь?…
– И почему это, Илья Евгеньевич, ваши цветы совершенно не вянут? Вы знаете, ваши розы, те что вы из Москвы привезли, у меня в вазе корешки пустили… – Она снова ласково на меня посмотрела, потом вздохнула и проворковала: – Заходите. Будут обижать – меня зовите…
И я вошел. В комнате присутствовали все мои противники, исключая, разумеется, Гришу, а также Мерлин и неизвестно откуда взявшийся дед Антип. Насколько мне было известно, мой учитель оставался в Москве и еще четыре дня назад на полигон не собирался. И вот он здесь. Значит, скорее всего что-то случилось!
– …и вообще, где это видано, чтобы испытуемый похищал одного из испытателей?! – разорялся руководитель группы экзаменаторов магистр общей магии Нгума Томба. Сидевшие рядом с ним испытатели – незнакомый мне маг из индейцев Южной Америки и боевой маг Витька Бобров по прозвищу Крысоед – энергично закивали головами. Меня в пылу полемики Томба еще не заметил. Его черная, как у старого демона, физиономия, с огромными лиловыми глазищами и широким приплюснутым носом, имела весьма разгневанный вид.
