Толпа глухо заворчала.
– Ничего, сейчас я освобожу вас от всех ваших страхов.
Я, внутренне напрягшись, повернулся к клетке и хлопнул в ладоши перед носом своей драгоценной птички.
Раздался знакомый и ожидаемый рев. Правда, на меня он почему-то не произвел прежнего впечатления. «Неужели неудача», – пробормотал я разочарованно себе под нос.
– Нет, удача, – громко ответил я сам себе, когда проскрежетал железный засов закрывающегося клюва, и я повернулся к притихшему залу.
Большинство вояк неподвижно лежало в самых нелепых позах, некоторые пытались ползти, явно не ориентируясь в пространстве, четверо или пятеро стояли, но исключительно потому, что у них заклинило сочленения панцирей. В воздухе усиливался аромат свежих нечистот и давно не мытого человечьего тела.
– Я же просил не пугать страхи в моем доме, – раздался из-под прилавка густой бас хозяина.
Крох, не обращая ни на кого внимания, протянул лапу сквозь прутья клетки, уцепил шмат ветчины и отправил его себе в рот. Ванька уселся, обвив задние лапы хвостом, и принялся вылизывать между когтями несуществующую грязь.
Мы со Странником расхохотались. Но наше довольно истеричное веселье прекратила Леди. С моего плеча спокойным холодноватым голоском она сказала:
– Так мы не решили, к кому из магистров нам лучше двигаться.
– Мы сделаем так, – быстро и непререкаемо заявил Странник. – Вы отправляетесь в горы к Синему Магистру. Для вас эта дорога и ближе, и привычнее. А я направлюсь в сторону моря, к Голубому. Если Синий не захочет тебе помочь, я постараюсь убедить Голубого собрать совет и решить все миром. Хотя я уверен, что рыжий, – кивнул он в мою сторону, – все решит сам, и Магистрам это решение придется не по вкусу.
– Едем! – согласился я. – Едем немедленно! Неизвестно, что предпримет теперь Арк. Он же теперь знает, где мы. В следующий раз мы можем не отбиться.
– Арк вряд ли что сможет сейчас сделать, – улыбаясь, сказал Странник. – Насколько я понял, твой кот выдрал ему глаза, а это не то, что отрубленная рука – глаза за две недели не отрастишь. Так что считай, что Арк выбит надолго, не меньше, чем на год. Если он этот год проживет… – добавил он задумчиво. – Но поторопиться надо, мы не знаем, насколько информирован Красный.
Мы вчетвером направились к выходу, но я вернулся к столу и, достав из потайного кармашка крупный неограненный изумруд, положил его на стол со словами:
– Хозяин, это от меня за причиненный ущерб и излишние хлопоты. – Затем повернулся к Лаэрте и, не раздумывая, приник к ее теплым ласковым губам. Задохнувшись долгим поцелуем, я наконец оторвался от нее, открыл глаза и прошептал: – Я никогда тебя не забуду, Фея, – и помчался следом за Странником и Ванькой.
За дверью Странник молча хлопнул меня по плечу и исчез в темноте. Я свернул в знакомый проулок и, ввалившись во двор конюшни, закричал:
– Миша, моего коня, быстрее!
Тут же из конюшни вынесся Ворон в полной сбруе и под седлом, на котором умостилась маленькая фигурка моего друга с развевающимся за плечами хвостом. Лошадный скатился на землю, а я, практически не останавливая Ворона, вскочил в седло и, почувствовав, что Ванька устроился на моем бедре, направил Ворона к воротам. Через несколько секунд мы мчались по улице, покидая славный город Мох.
7. Вечник
Часа два я мчался галопом по залитой луной дороге. То ли я попривык, то ли тело вспомнило свои собственные навыки, но я держался в седле довольно уверенно и не мешал лошади своими неловкими телодвижениями. Ворон ровно и мощно, как хорошо отлаженная машина, мчался по дороге сначала между еще не скошенных полей, потом небольшой рощицей. За рощей мы вынеслись в открытую степь, изрезанную глубокими оврагами с попадавшимися изредка невысокими холмами. Но постепенно местность становилась все более и более холмистой, и скоро дорога сузилась и начала петлять между самыми настоящими сопками, выбирая наиболее пологие и ровные места.
Однако на третьем часу скачки я почувствовал, что мои ноги, которым приходилось держать на весу и мое тело, и вцепившегося в мои штаны Ваньку, буквально подгибаются и выпадают из стремян. И как будто почувствовав это, Ворон пошел все медленнее и медленнее, пока совсем не перешел на привычную нетряскую рысь. Погони за нами, похоже, не было. Во всяком случае ни лошадиного топота, ни огней на дороге и по сторонам не наблюдалось. Стояла тихая, теплая летняя ночь. Луна, огромная и совершенно белая, словно китайский бумажный фонарь, заливала неподвижным ровным светом окрестности. Холмы, редкие деревья и кусты, камни, обломки скал отбрасывали угольно-черные тени, в которых иногда безмолвно вспыхивали зеленоватые или красноватые огоньки. Но разглядеть, чьи глаза следили за нашим бегством, не было никакой возможности. Я вспомнил, как Леди предупреждала меня, что я могу встретить на своем пути самых неожиданных существ, и на минуту мне стало до озноба неуютно.
Как будто услышав мои мысли, Леди приподняла свою головку и заговорила:
– Я понимаю, что ты прекрасно выспался сегодня днем, но все-таки неплохо бы найти какое-то убежище до конца ночи. Скакать и при луне довольно опасно, тем более что и она скоро зайдет. Мы отъехали достаточно далеко, до утра, я думаю, можно передохнуть.
– Ну что ж, попробуем где-нибудь приткнуться, – согласился я.
Соскочив с седла и посадив вместо себя Ваньку, я взял Ворона под уздцы и, свернув с дороги, начал подниматься по склону ближайшей сопки, держа направление на сгусток кудрявой тени, который я принял за заросли достаточно густого кустарника. Поднявшись, я убедился, что это действительно были заросли густого и, как оказалось, достаточно колючего кустарника высотой достигавшего гривы Ворона. Нащупав тесный проход в переплетении колючих ветвей, я двинулся в темноту, ведя за собой лошадь, но, пройдя несколько метров, услышал, как сзади Ванька начал царапать седло выпущенными когтями и отчаянно шипеть. Он явно пытался меня о чем-то предупредить.
– Обычно я очень хорошо вижу в темноте, – зашептала мне с плеча Леди. – Но здесь, похоже, темнота наведенная. Причем наводил мрак очень искусный маг. Так что не торопись.
Я остановился. Ворон мягко ткнулся носом в мое плечо. Ванька ожидающе затих. Конечно, проще и безопаснее было бы двигаться вперед, имея в руках хоть какой-нибудь свет. И тут я вспомнил, как хозяин гостиницы провожал меня ночью до дверей моей комнаты. Я вытянул вперед левую руку и, сложив ладонь лодочкой, представил, как над ней колеблется маленькое голубое пламя.
И ничего не произошло. Этого, конечно, следовало ожидать – то же мне маг самоделошный! Но почему- то мне стало очень обидно. Я для чего-то потер ладонь о штаны и опять, резко выбросив руку вперед, сложил ладонь, как будто у кого-то просил милостыню.
– Чегой-то ты руками дергаешь? – тут же заинтересовалась Леди.
– Огонечек пытаюсь добыть, – раздраженно ответил я.
– Так для этого надо успокоиться и не психовать. Любое волшебство требует горячего сердца, холодной головы… – Она помолчала и добавила: – И чистых рук!
– Где ж мне взять чистые руки, – ухмыльнулся я, как ни странно, успокаиваясь. – Разве что ты поплюешь мне в ладошки, а я помою.
– Ага, твои грабли отмыть – у меня слюней не хватит. И вообще волшба в наведенном мраке еще никого до добра не доводила.
– Ну а если мы в наведенном мраке свалимся в ямку глубиной метров так в двадцать, мы до добра дойдем. Ведь выпятиться назад по этим ласковым кустикам нам тоже вряд ли удастся!
