непосредственный начальник, часто прикрывал. Несмотря на унизительную должность, Лидия Сергеевна местом своим дорожила. Работа в правительственной системе сохраняла ей льготы, и, кроме того, как ни странно, она теперь больше зарабатывала, используя возможности совместительства.
В общем, не опустилась еще на самое дно, кое-как держала голову на поверхности жизни.
Надежда прилетела в Москву, никого не предупредив, в пасмурный осенний день. Над аэродромом висела низкая облачность и их рейсу едва разрешили посадку. Звонить своим постыдилась: лгать им ей не хотелось, говорить правду – тем более. А прибыла она делать аборт. В Париже это было неудобно – мог произойти скандал: в посольстве все знали о ее романе с атташе Шкляровым и беременность сразу связали бы с ним.
Заказав такси еще в самолете, Надя без проблем добралась до знакомого с детства дома, своим ключом отперла входную дверь и остановилась на пороге, неприятно пораженная царившим в квартире беспорядком. В комнате на столе – грязная посуда и пустые бутылки; мать в одежде вповалку спит на диване.
– Ну хватит валяться! – встряхнула ее Надя. – Неужто не проспалась? Как можно так напиваться?
Лидия Сергеевна, очнувшись, изумленно протерла глаза:
– Боже мой, мне это не снится? Доченька! Ты? Будто с неба свалилась..
– Так и есть, только что прилетела.
– А почему не дала знать? Могла ведь позвонить или отбить телеграмму, – недоумевала мать, тяжело поднимаясь и оправляя на себе платье.
– Не до этого было! Мне случайно подвернулся бесплатный служебный билет и срочно пришлось вылететь, – не утруждала себя правдоподобным объяснением Надя. – Сама знаешь как дорог пролет до Парижа.
Но Лидия Сергеевна была верна себе:
– Откуда же мне знать? Ты же меня к себе не приглашаешь, – язвительно упрекнула дочь. – Только папочке – такая честь, а меня, видать, стесняешься!
– Как же не стесняться, мам, когда от тебя так разит, – укоризненно покачала головой Надя. – Да ты посмотри на себя в зеркало – на кого похожа!
Лидия Сергеевна тяжело вздохнула:
– С горя я пью, доченька. Тошно мне жить без Васеньки!
– Понимаю тебя, мам, любила ты его, – посочувствовала ей Надя. – Мне тоже тошно жить с нелюбимым мужем, но я же не пью!
– Что, все не ладите с Олегом? Детей нужно завести! Они помирят тебя с мужем, скрепят вашу семью.
– Чья бы корова мычала, а твоя – молчала! – взорвалась Надя. – Что же я не скрепила нашу семью и не помирила тебя с папой? Прежде чем поучать, на себя оглянись!
Этот ее аргумент действует безотказно – Лидия Сергеевна сразу сникла.
– Что правда, то правда. Но твой отец меня не жаловал, а тебя Олег любит. Ты все же держись за него, – неуверенно попросила дочь. – Найдешь ли ты еще кого – неизвестно. А он наверняка послом будет!
– Да хоть принцем Уэльским! На дух он мне не нужен. Думаешь, я не хочу завести ребенка? Но этот боров ни на что не способен!
– Ты все же подумай, доченька, не спеши! А мне, по правде, сейчас не до этого, – вздохнула Лидия Сергеевна. – Сняли меня с заведующей!
– Вот оно что! Теперь понятно, отчего так напилась. Что с тобой, мама? Ты же умная, честолюбивая. Как могла так опуститься?
– Выходит, не такая я умная, – понуро опустила голову Лидия Сергеевна. – И жить мне стало совсем неинтересно, как не стало моего Васеньки. Так что не спеши с Олегом расставаться. Видишь, что сделало со мной одиночество?
Но Надя с ней не согласна.
– Еще хуже – одиночество вдвоем, мама. Нельзя жить с мужем, которого не любишь. Я всегда тебя осуждала, а теперь понимаю.
– Доченька! Бедненькая ты моя! – Лидия Сергеевна порывисто обняла дочь, и Надя, как в детстве приникла к ее груди; обе залились слезами.
От матери Надежда решила поехать к отцу. Когда позвонила предупредить, Степан Алексеевич несказанно обрадовался:
– Это надо же! Я сам только прилетел и такой чудный сюрприз! Побывал в Монголии. Бери скорее такси – и ко мне! За тройной счет! Твой отец временно разбогател.
– Лечу к тебе на крыльях! – весело ответила Надя. – И оплачу такси сама – между прочим, валютой. Но ценю твою щедрость, папочка!
Когда она к нему добралась, Степан Алексеевич молча стиснул дочь в крепких объятиях и горячо расцеловал. Потом повел в комнату, в которой ничего по сути не изменилось – разве лишь прибавилось на полках книг. Там усадил ее на диван, обхватил за плечи своей большущей рукой и прижал к себе.
– Ну рассказывай, как долетела и что у вас нового? Все так же грызетесь с Олегом? Почему не заводите детей? – забросал ее вопросами и добавил: – Я так мечтаю о внуке!
– Думаешь, я не мечтаю, папочка? Но Олег… – Надя смущенно замялась, – как бы это сказать… не состоятелен… как мужчина. Он мне противен, а ты говоришь – завести детей. Ничего не получается!
– Очень неприятно это слышать, – поморщился отец. – А со здоровьем у вас все в порядке?
– У меня все нормально, а у него… не знаю. Но не заводить же мне ребенка от прохожего молодца? – горько пошутила Надя. – Я хочу родить от мужа!
– Верно, доченька! Адюльтеры – это пошло и низко! А обман еще хуже. Ведь правда в конце концов выйдет наружу, и ребенок тебе этого не простит.
Тяжело вздохнув, Надя призналась отцу:
– Наверно, я с Олегом разведусь. С ним мне и Париж не в радость.
Немного помолчала и добавила:
– Не люб он мне. Ты помнишь: я тебе говорила про Костика – того волейболиста? Вот с кем у меня было счастье! Думала, что смогу позабыть. Но… ничего не выходит.
Степан Алексеевич еще крепче прижал к себе дочь, сочувственно сказал:
– Да уж, плохи дела! Но все же придется к чему-то прийти. Негоже лицемерить и разводить семейную грязь. Ты молода и еще сумеешь найти свое счастье.
– Папочка! Ты у меня самый лучший на свете! – нежно поцеловала его Надя и, бросив испытующий взгляд, мягко спросила:
– А с Верой Петровной за это время не виделся? Неужели ты все еще один… из-за нее?
– Да, дочка, – грустно признался Степан Алексеевич. – Она у меня все еще здесь, – коснулся рукой сердца, – и похожей на горизонте что-то не видно.
«Это надо же – какая сильная любовь! – мысленно восхитилась Надя. – Отец пронес ее через всю жизнь». Ей стало его очень жалко – все еще моложавого и красивого, захотелось помочь ему стать счастливым, и она, движимая женским чутьем, сказала:
– По-моему, папуля, у тебя теперь есть шансы. Последние годы отношения у нее с Иваном Кузьмичом были… не того…
– Давай лучше не будем об этом, – болезненно сморщившись, перебил ее отец. – Все не так просто… Вера… Вера Петровна – преданная душа. Она очень порядочный человек…
– Ты прав, папа. Она – чудесная женщина. Очень искренняя. И мне кажется, тоже к тебе неравнодушна. Тем более что… вас связывает… – Надя оборвала фразу на полуслове, никак не решаясь открыть отцу тайну.
– Что ты хочешь сказать? – насторожился он, вопрошающе глядя на дочь.
«Нет! Не могу я сейчас сказать ему правду, она его убьет, – испуганно подумала она и уклончиво ответила:
– Так, одну очень важную вещь. Но сейчас, думаю, этого делать не следует.
– Ладно, тогда не говори, а лучше объясни: почему невнимательна к матери? – упрекнул ее Степан
