она была непреклонна: ее устраивала только личная свобода.
Пройдя таможенный контроль, получив свои вещи и передав их Олегу, Надежда расцеловала мать и удивленно спросила:
– А тебя зачем он сюда притащил? Случилось что-нибудь?
– У меня все по-старому, доченька. Это у тебя непорядок! – без обиняков, напрямую заявила Лидия Сергеевна. – Нам нужно серьезно поговорить, и немедля. Вот я и приехала, чтобы с тобой об этом условиться. – Она помолчала и добавила: – Я тебя знаю. Займешься своими делами, о матери и не вспомнишь.
– Ладно, что с тобой поделаешь. Мать все-таки… – проворчала Надежда, неохотно соглашаясь. – Что у нас завтра? Суббота? Ну вот и отлично! Днем заеду.
По дороге домой она оживленно рассказывала о своих баталиях в аэропорту Орли с таможенниками, проверявшими перед отлетом багаж.
– Ну и чудаки там! – смеялась она над их тупостью. – Полчаса терзали жену дипломата! Уж пора бы им знать: то, что они ищут, отправляется – по другим каналам, куда доступа нет! Уж я им и задала шороху – жалобу настрочила. Долго будут помнить!
Когда подъехали к дому на Котельнической набережной, Олег проводил Надю, перенес все вещи к себе, оставив только подарки, и повез тещу на ВДНХ.
– Не беспокойся, завтра я ее возьму в оборот! – заверила Лидия Сергеевна зятя с воинственным блеском в глазах, отвечая на его немой вопрос.
И не обманула: на следующий день настроилась по-боевому – на решительный разговор с дочерью. Когда Надя, разрумянившаяся от ходьбы, пришла, устроилась на диване и собралась рассказывать о заграничной жизни, мать решительно остановила ее резким жестом руки и сурово посмотрела в глаза.
– Погоди! Я и так знаю, что там хорошо, где нас нет. Давай поговорим о вас с Олегом. Ты что же, бросить его решила?
С лица Нади мгновенно исчезло оживленное выражение.
– А ты откуда знаешь? Это Олег тебе все доложил и, конечно, привлек на свою сторону? Так?
– Допустим, так. А что это меняет? Неужели хочешь загубить себя, лишиться такой шикарной жизни?
– Не могу я больше видеть Олега, физически его не переношу! – тяжело вздохнув, призналась Надя матери. – Хочу еще раз попытать счастья!
– Столько лет могла, а теперь вдруг почему-то не выдержала? – недоверчиво покачала головой Лидия Сергеевна. – Выглядишь ты прекрасно. Ради такой интересной судьбы можно выдержать! Ведь его чуть ли не послом в Венгрию посылают…
– А хрен с ней, с Венгрией! Я и Парижем сыта во как! – в сердцах воскликнула Надя, сделав выразительный жест рукой. – Хочу настоящего мужика!
– Так у тебя был такой и еще найдешь! – вполне серьезно напомнила ей мать.
– «Чужую беду – руками разведу». Сама бы так сохраняла свой брак с отцом, как меня учишь! Что ж ты бежала от него без оглядки?
– Ты меня с собой не равняй! – угрожающе подняла голос Лидия Сергеевна, закипая гневом. – Или забыла?.. Ты с жиру бесишься, а я от нищеты бежала. Если бы Степан меня любил! Хотя бы чуточку так, как тебя Олег! А то он только о Верке и тосковал… Лежа на мне шептал ее имя!.. – И бурно зарыдала, захлебываясь слезами, бессильно уронив голову на руки.
Надежда никогда не видела мать такой. Только сейчас, через много лет, поняла истинную причину презрения и ненависти матери к мужу.
Разбередив незаживающую рану, Лидия Сергеевна долго не могла успокоиться, а когда наконец овладела собой, взглянула на дочь все еще прекрасными черными глазами и разочарованно произнесла:
– А я-то надеялась, что ты у меня умная! Посмотришь, что со мной судьба сделала, и на ус намотаешь. А ты по моим стопам пошла! – Вновь гневно сверкнула на нее взором и повысила голос: – Ну чего ты добиваешься? Детей у тебя нет и не будет. Ты уже не молоденькая – напрасно столько о себе мнишь! Побалуются с тобой и бросят. Плохо кончишь!
Лидия Сергеевна говорила с такой мрачной уверенностью, что Надежду охватил страх, какой-то внутренний трепет; она задумалась, опечалилась.
Видя, что урок ее вроде возымел действие, мать усилила натиск:
– Опомнись, Надя, пока не поздно! Мать плохого не посоветует. Олег любит тебя, все прощает. Побегаешь задрав хвост еще десяток лет и угомонишься. А жить с ним будешь как у Христа за пазухой до конца дней. Не все в жизни получаешь, что хочется!
Однако Надежда была не из тех, кто отступает от задуманного. Слушая мать, она глядела на нее и видела перед собой опустившееся существо, не вызывающее к себе ни малейшего уважения. «Да что я ее слушаю, маразматичка она уже! – закипая злостью, думала она. – К себе бы применяла свои теории».
– Вот что, дорогая мамочка! Сыта я твоими советами по горло! – Голос ее звенел от гнева. – И чтобы впредь я твоих поучений не слышала! А то у тебя будет на одну дочь меньше. Уверяю! – добавила она жестко, угрожающе глядя в глаза матери. – Это ты мне жизнь разрушила, судьбу искалечила! А ведь она мне посылала огромное счастье… Костя, милый мой Костик! Где ты теперь? С кем? – возопила она, и слезы градом хлынули из ее глаз. – Нет, никогда я не прощу тебе этого! Все у меня было бы – и дети, и счастье! Ну что дало мне богатство и заграница? Много барахла? Точно! Много впечатлений? И это верно. Но счастья-то нет! – И забилась в истерике.
Лидия Сергеевна, не шелохнувшись и не пытаясь помочь, тупо наблюдала за страданиями дочери, не в силах возразить ни слова.
Наконец, выплакавшись, Надежда утерла слезы, успокоилась. Ушла в ванную, вернулась; достала изящную пудреницу, косметичку, привела себя в порядок.
– Вот что, – презрительно и холодно произнесла она, ожесточившись на мать, – скажу тебе, уж коль на то пошло. Опустилась ты, мама, стала полным ничтожеством. Мне тут, на лестнице, Раиса Павловна поведала, что ты настоящая алкоголичка. Со слесарями путаешься… Просила меры принять. – Тяжело вздохнула и с горькой иронией добавила: – Поняла я, почему ты так за Олега цепляешься, предаешь меня. Боишься, на выпивку не хватит? Напрасно! На бутылку я тебе всегда подброшу, как бы мне туго ни пришлось! – С этими словами Надежда вскочила и стремительно выбежала вон, забыв взять свои пакеты, с которыми пришла к матери.
Выйдя из дома, Надежда хотела поехать на Котельническую набережную, но передумала. Ее всю трясло. Она чувствует свою правоту, это так, но в то же время ей жаль мать, стыдно, что так с ней говорила…
«Через край я хватила! Напрасно не сдержалась… Ей, наверное, очень тяжело сейчас… – упрекала она себя. – Вряд ли до нее дойдет. Зря только ей и себе нервы треплю… Хотя… встряска ей не повредит – сделает выводы! Кто у нее есть, кроме меня? Не захочет ссориться. – И неожиданно решила: – По-еду-ка я к отцу! Повидаемся и заодно нервы успокою».
К ее счастью, Розанов оказался дома; приезду ее очень обрадовался. Он ждал ее возвращения, но не знал, когда прилетает.
– Моя дорогая доченька! Какая же ты стала элегантная, интересная дама! – Он любовался, как она прихорашивается в прихожей перед зеркалом. – Ну как, получил Олег новое назначение? – И тут заметил, что она очень расстроена. – Да ты никак плакала? А ну, выкладывай, что случилось?
– Я только что от мамы. Поссорились мы с ней крупно, – призналась Надя. – Вот решила поскорее с тобой повидаться, отогреться душой.
– С твоей матерью поссориться нетрудно. Тут требуется мое ангельское терпение, – постарался он отшутиться. – Хотя ты знаешь, я тоже оказался не на высоте.
Когда уселись рядышком на диване, Надежда рассказала, что весь сыр-бор произошел из-за ее решения разойтись с Олегом. Постаралась как можно деликатнее объяснить отцу причину, побудившую ее принять такое крутое решение.
– Детей у нас нет, и нас с ним ничего не связывает, – заключила она свой невеселый рассказ. – Мать меня пугает, но я не поддамся. Я еще не старуха и могу найти спутника жизни, с которым буду счастлива. С
