– Да ничего. Он ведет себя безупречно. Это мне стыдно смотреть ему в глаза, – убитым голосом призналась Надя, дав волю слезам.
Чутким сердцем Света сразу поняла, что с ней случилось очень уж скверное, раз ее сестра – сильная натура – пришла в такое отчаяние. Теряясь в догадках, потребовала:
– Может, все же объяснишь, что натворила? Почему тебе стыдно ?
– Пока ничего, но…. – Надю душили слезы.
– Да возьми же себя в руки! – начиная сердиться, прикрикнула на нее Света. – Ничего не понимаю! О ком ты еще можешь думать? Неужели об Алике?
Надя бурно перевела дыхание и срывающимся голосом сообщила сногсшибательную новость:
– Я снова встретила Костю и во мне, Светочка, все перевернулось! Я сразу поняла – только он мил моему сердцу и Борю я так любить не смогу никогда!
– Что за блажь? – попыталась урезонить сестру Света. – После того как вы расстались с Костей, прошла целая жизнь! Ты ведь и думать о нем забыла.
– Выходит, не забыла. Ты вот любишь Мишу после стольких лет разлуки, а почему я-не могу?
– Потому, что я одного его любила, а за Марика вышла в силу известных тебе обстоятельств.
Но у Нади ее доводы только вызвали раздражение.
– Ну да! Может, я Костика любила еще сильнее, чем ты Мишу? Увидев его снова, была сама не своя! Ни с одним мужчиной мне не было потом так хорошо! И изменила ему я тоже в силу обстоятельств.
Понимая, что спорить с сестрой бесполезно, Света попыталась воззвать к ее здравому смыслу.
– Ладно, тебе лучше знать это, Наденька. Вижу, в каком ты состоянии. Но все же не отрицай: ведь ты пела Боре такие дифирамбы!
– Я им и сейчас восхищаюсь, – всхлипнув, призналась Надя и голос ее окреп. – И обязательно за него выйду! Но мне, сестричка, очень тяжело. Снова встретив Костика, я поняла, что не смогу так полюбить мужа. А это никуда не годится!
Понимая, что творится в ее душе, Света грустно посетовала:
– Как мне жаль тебя, Наденька! Слишком поздно ты поняла, что настоящая любовь – это самое большое счастье в жизни! Куда больше, чем удачная карьера и богатство!
– Да, Светочка, теперь вижу, как ты была права, – уже успокоившись, согласилась с ней Надя. – Но поезд уже ушел. От Бутусова я не откажусь! А с Костей обязательно встречусь – до смерти хочется узнать, как сложилась его жизнь.
Ее решение Свете показалось неразумным, и она решительно возразила:
– Не делай этого, Наденька! Я знаю твою бесшабашную натуру – добром это не кончится! Не обманывай человека, с которым решила связать свою жизнь! Нехорошо!
– Не беспокойся, сестричка! – пренебрегла ее советом Надя. – Боря не узнает: он еще несколько дней пробудет в больнице. И я не собираюсь ему изменять. Ну спасибо тебе!
Отвела с тобой душу и успокоилась, – сказала она уже своим обычным тоном: – А твои дела с Мишей продвигаются? Светлана грустно вздохнула:
– Да никак. Он уже несколько дней не появляется. Весь в работе. Похоже, той любви у него ко мне уже нет. А для меня по-прежнему другого мужчины не существует.
– И все же я завидую тебе, сестричка! Убеждена, что ты еще будешь с ним очень счастлива. Ну покедова! Мне нужно бежать.
Положив трубку, Надежда вышла из телефонной будки, откуда звонила Свете и по решительному выражению ее лица было видно, что она твердо решила снова встретиться со своей первой любовью.
В тот роковой день, когда Надежда собралась самостоятельно отправиться на загородный участок, Бутусов дал ей много поручений. Освободилась она только после обеда; рабочий день кончался, но она не стала переносить поездку на завтра: зная Бориса Осиповича, справедливо полагала, что он может выписаться из больницы досрочно, в любой день. Тогда уж она не сможет встретиться с Костей и спокойно поговорить. Да и отделочники могут в любой день закончить. Где его тогда искать?..
Сидя в машине, мчавшейся по Можайскому шоссе, она забеспокоилась, не опоздает ли застать Костю: пятый час, бригада вполне могла свернуть работу. И правда, когда она въехала на территорию особняка, большинство рабочих уже ушли; собирался домой и Уколов.
– Константин Иванович, – официальным тоном, но не скрывая радостного оживления, обратилась к нему Надежда так, чтобы слышал охранник, – очень хорошо, что я вас застала. У меня целый ряд замечаний по доделкам.
– Простите, у нас рабочий день окончен, – не глядя на нее и продолжая собираться возразил Константин. – Люди уже разъехались, вон последний уходит.
– А они нам не нужны! – настойчиво заявила Надежда. – Я только покажу вам перечень работ и подробно объясню, что требуется сделать.
– Не знаю, право, – нахмурясь, замялся он. – Я уже собрался ехать, сегодня мне не с руки задерживаться. Может, отложим до завтра?
– Будет тебе кочевряжиться, Уколов, – вмешался охранник, звероподобного вида детина. – Раз хозяйка просит. Ты же на собственной машине, какие проблемы?
– Ну ладно, пойдемте, – неохотно согласился Костя, делая жест, приглашающий ее пройти в конторку.
Вошел следом за ней и плотно прикрыл дверь. Вот не было печали… А тут еще охранник вмешивается, лезет не в свое дело… «Вот черт прислал ее мне на голову… Надо же такому случиться! – досадовал он, чувствуя, как сильно бьется сердце. – Всю душу снова перевернула! Ведь забыл уже – столько лет прошло!»
Константин обманывал себя – ничего он не забыл, притупилось просто, да не прошло. Но жизнь уже сделана: много лет женат, его миловидная, бойкая спутница жизни, заведующая продовольственным магазином, родила ему троих детей…
А в тот день, когда он вышел из конторки и после стольких лет разлуки вновь увидел Наденьку – такую элегантную, блестящую, еще более соблазнительную, чем прежде, – непроизвольная дрожь пробежала по телу. Он старался на нее не смотреть, но мысленно снова держал в своих объятиях, будто это все было вчера…
Он по-своему любил жену – как-никак, мать троих его детей, ценил как хорошую хозяйку, был с ней внимателен и ласков, но не испытывал и доли той страсти, которая охватывала его при одном виде Надежды.
Стараясь унять давно забытую дрожь, он усадил Надю – хозяйку – на стул у своей конторки и сел рядом, приготовившись выслушать замечания. Однако голова у него была как в тумане…
Сидя рядом с Костей, как когда-то, и ощущая на себе его горячее дыхание, Надежда неожиданно для себя растерялась, как школьница, – с чего бы начать разговор? Наконец решилась.
– Ты и впрямь думаешь, Костик, что у нас будет деловая беседа? – без обиняков, прерывающимся от волнения голосом тихо произнесла она, глядя ему прямо в глаза. – Неужели тебя оставила равнодушным наша встреча? Неужто все забыл и я тебе безразлична?
Он хмуро молчал, не в силах отвести от нее глаз, ни о чем не думая, лишь физически остро ощущая ее близость.
– А мне, представляешь, не безразлично, что с тобой и как ты живешь. И никогда не будет безразлично! – с жаром продолжала она, бессознательно переплетая правду с ложью. – Могла ли я забыть, подумай, как нам хорошо было вместе?.. Ладно, не будем об этом! Расскажи, как живешь.
– Что тут рассказывать? У меня трое ребят, – хмуро поведал Костя. – Жена в торговле работает. Женщина простая, добрая, любит меня и детей, заботливая. Живем в достатке, даже машину купили – старенький «Запорожец»… все-таки колеса. Как видишь, тружусь; платят хорошо.
– Значит, забыл меня, семейный ты человек? – Она насмешливо посмотрела ему в глаза, испытывая жгучую боль и ревность к незнакомой счастливой женщине. – Ты ее так же любишь, как когда-то меня?
Константин был в замешательстве: вспомнил, как она предала его ради карьеры, захотелось сказать ей что-нибудь резкое, обидное; соврать, что забыл, что она его теперь не интересует… Поднял на нее гневные глаза, открыл было рот – и слова застряли у него в горле. Надежда сидела перед ним, подавшись к нему
