Вцепившись в подоконник так, что заломило в суставах, девушка продолжала вглядываться в темень улицы, словно спасение могло прийти лишь оттуда. «Мама, где же ты»? – мысленно закричала она. И вдруг почувствовала затылком чей-то жесткий, холодный взгляд. Илса непроизвольно вскинула глаза и… Боже, что это? В оконном стекле она увидела отражение… того, против кого мать ее предостерегала всю жизнь.
Страшный, светящийся красноватым внутренним светом, тяжелый взгляд из-под нависших бровей высокого лба, обвитого узором роговых наростов, и раскинутые за спиной огромные перепончатые крылья – вот что она увидела, прежде чем упасть без сознания.
Демон, с хлопком сложив крылья, подошел ближе, но тут же отпрянул. Он обнаружил, что девушка закрыта таким мощным энергетическим коконом, что приближаться к ней было опасно. Тот, кто ставил шит, мог его почувствовать и поднять шум раньше времени.
Непрошеный гость внимательно посмотрел на миловидное юное лицо. Перевел взгляд ниже. Высокая грудь, стройные ноги… Хороша, ничего не скажешь, в людском понимании конечно. Ну так и служить она будет земному…
Начальству было доложено немедленно. Милиционеры больше не хотели рисковать и брать ответственность на себя. Начальство приказало взять сауну под наблюдение и ждать старшего следователя Малышева. Был также вызван московский СОБР.
Малышева известие об обнаружении Чернова весьма обрадовало. Появилась уважительная причина покинуть место бойни. От страшного запаха смерти ему было по-настоящему плохо, и только опасение, что кто-то из глазастых оперов заметит его слабость, удерживало следователя на месте трагедии.
Глотова он нашел внизу. Фээсбэшник сидел на лавочке и смотрел на звезды. Тоже мне время нашел.
– Мечтаешь? – саркастически процедил следователь. – Ну конечно, грязную работу должны делать менты, а ФСБ, белая кость, подключится, лишь когда…
– Слышь, следак, кончай, – огрызнулся Глотов. – Хреново мне просто там стало. Ты там блевал, а я не решился, вот и убежал…
– Да? – удивился Малышев. – Приятно слышать, что и супермены испытывают эмоции, бывают слабыми и чувствительными… А то все «старший брат» да «старший брат». Нашли Чернова… и опять упустили. Только подельники его остались. Я вызвал машину, сейчас поедем туда. Правда, собровцы поломали их там порядком. И, черти, говорят, что это не они, а Чернов тех избил. Комики, а то будто никто не знает, что после СОБРа остается. Ладно, на месте посмотрим. Да, забыл сказать, Порывайко поедет с нами.
– Знаешь, вот сижу я тут и думаю, что мы в этом деле что-то упускаем, что-то недопонимаем, – заговорил Глотов, решивший не обращать внимания на подначки следователя прокуратуры. Он хорошо понимал, что Малышев испытал там, наверху, в квартире Сурковых, захотелось как-то его отвлечь. – Понимаешь, мы целый день только и делали, что слушали друзей Чернова… И никто… ни один из них… понимаешь, ни единый человек не сказал о нем ни одного плохого слова. Хорошо, допустим, обманул он всех, хотя, поверь, такого не бывает, гниль всегда вылезет… Но скажи, зачем ему было убивать Акопян? Парень видный, красивый, не пьет, да любая девушка сама к нему в постель прыгнет! Что, кстати, и подтвердили те, кто был на дне рождения. По их словам выходит, что скорее Акопян была готова изнасиловать Чернова, чем он ее…
– Да? – Малышев скривился. После рвоты у него был отвратительный вкус во рту, и он старался не поворачиваться к фээсбэшнику, боясь, что тот почувствует неприятный запах. – А почему ты не допускаешь, что Акопян просто продинамила Чернова? Поигралась, завела, а потом сказала «нет». Может такое быть? А? Тот со злости изнасиловал ее, а потом, чтобы скрыть преступление, убил.
– Слава, да я все допускаю! Все! Вот только скажи честно, ты веришь, что ваши опера не били парня? – Глотов давно хотел задать этот вопрос, да все не решался. – После того, как они увидели, что осталось от Акопян, после того, как Чернов оказал сопротивление… Да они просто так бы его били, по привычке, по неумению работать по-другому. Не говоря уже о том, что им пришлось увидеть… да и получить от него при задержании. Ну не могут ваши люди работать иными методами. Контингент не тот.
– Ну, это еще доказать нужно, – вступился за честь мундира Малышев. – Мало ли что говорят. Это у вас одни гении!
– Слава, да не обвиняю я никого. Просто хочу, чтобы ты понял… Да, есть в этом парне что-то странное… Клинки, ножи, секиры… Хотя кто из нас не любит оружие? А еще эти рисунки… Нужно найти их и отдать эксперту. По словам Порывайко, они свидетельствуют о недюжинном таланте… ну не глупость взять и потерять их? Как потом объясняться с человеком будете? Их же возвращать придется.
– Кто потерял, тот пусть и возвращает, – пробурчал Малышев. Он машинально взял протянутую Глотовым пачку жевательной резинки и, достав пару подушечек, быстро сунул в рот. – Хочешь сказать, что Чернов не без странностей? – заговорил он снова. – Сомневаюсь я, что он такой уж невинный ангелочек, каким ты его расписываешь.
– Ну неужели ты не понимаешь, что, сидя в камере, он просто не мог организовать этот налет на отделение? Не подходит он на роль лидера террористической группировки. Или даже ее члена. Понимаешь, у меня такое ощущение… Попробуй себе представить, – гнул свое фээсбэшник, – что, пока мы бегаем за Черновым, которого кто-то очень удачно подставляет, этот «кто-то» готовит новое преступление. Это могут быть, к примеру, те, кто взорвал дома.
– Ну да, конечно! Злой гений и невинная овечка. Следователь усмехнулся. – Тогда уж лучше прямо скажи – чеченские боевики. Сейчас удобно на них все списывать.
– Не смейся, я думал и об этом. – Фээсбэшник был серьезен. – И склоняюсь к тому, что вариант с исламистской организацией тоже не исключен. Нет, не чеченской, им это и даром не нужно… А вот другие – вполне. Те же фашисты, националисты… даже сатанисты вполне могли использовать момент. Вдруг кто-то из них что-то подобное готовил? А тут такой удобный случай, маньяк объявился, на которого все можно списать. И не нужно недооценивать противника, теракты в Америке доказали это.
– Ну, допустим, ты прав. – Малышев примирительно выставил вперед руку. – Но если художник ни при чем, тогда зачем понадобилось разносить именно это отделение милиции? Тем же террористам? Зачем? Единственное, что приходит в голову, – чтобы вытащить кого-то своего. А иначе цель нападения выбрана удивительно бестолково. Нашуметь? Показать себя? Да, получилось, но какой ценой? Затрат и риска море, эффект… есть, но не меньшего можно достичь гораздо более простыми средствами. Вон, взрывы домов это показали.
Следователь в ожидании возражений посмотрел на собеседника. Но тот и не собирался его
