укоренившейся традиции звали Московским. Так же как Бронзовый Питера звался Питерским, а Хабаровска – Хабаровским.
Приказ прессовать Чернова конечно же исходил от Уколова. Как и требование к Малышеву предоставлять ему все сведения о ходе следствия по делу и о принимаемых в отношении подозреваемого мерах. Вот почему после звонка Глотова Малышеву надлежало тут же связаться с Бронзовым и поделиться новостью…
С тяжелым сердцем он набрал семь цифр и замер в ожидании ответа.
– Руслан, это я, Малышев, – представился он. – Ты как в воду глядел, появился ваш Реставратор.
– Он такой же мой, как и твой, – одернул его собеседник. – Думай, что говоришь. И кому… Что там у тебя?
– Да звонил Глотов, это…
– Фээсбэшник, знаю… – перебил Руслан. – По делу говори. Где Чернов?
– Он сейчас едет к дружку своему, Смоленскому Игорю. Адрес…
– Знаю! – вновь перебил Уколов. – Твои действия?
– Обязан послать туда группу, – быстро ответил следователь. – Глотов не забудет проверить… Сам знаешь, в их конторе даже в туалет с лазерной авторучкой ходят – вдруг подслушать что удастся.
– Не спеши, я своих ребят туда пошлю…
– Руслан, ты меня подставить хочешь? – умоляющим тоном вопросил Малышев. – Подозрение сразу на меня…
– Слышь, баран, заткнись, а? – мгновенно вспылил собеседник. – Все дураки кругом, один ты умный! Порубит Реставратор всех, а сам исчезнет, понял? Через полчаса людей пошлешь… Нет, я тебе позвоню, до этого не смей!
– Прости, Руслан, но я же хотел как лучше… – пролепетал Малышев. – Я как лучше… – Он растерянно посмотрел на трубку, из которой раздавались короткие гудки, и по инерции договорил:
– хотел…
Олег конечно же не удержался, чтобы не купить по дороге букет. Не мог же он явиться к женщине, которая поставила его на ноги, в чью дочь он влюблен без памяти, без подарка. А что лучше всего подарить? Конечно, цветы. Интересно, какие она любит больше всего?
– Илса, твоя мама какие цветы предпочитает? – спросил Олег, останавливаясь у магазина.
Девушка улыбнулась. Ей было приятно такое внимание к ее матери.
– Розы, – сказала она. – Их папа ей всегда дарил… Я маленькая была, когда он умер, плохо его помню. А вот розы… как только вижу их, так и он мне вспоминается.
– Ты у меня сама как цветок… орхидея.
– Ну… ты еще скажи – дикая! – рассмеялась Илса. – У нас как начнут слова повторять, так совсем затаскают. Но орхидеи действительно красивые цветы… Я бы их целую оранжерею развела…
Олег добавил к розам несколько больших белых лилий. Любил он эти символы французской короны.
– Вот теперь можно и на глаза своей спасительнице показаться, – шутливо сказал он, усаживаясь за руль. – Честно говоря, что-то я побаиваюсь ее.
– Мама только с виду строгая, – с улыбкой сказала Илса. Ей было так хорошо и уютно рядом с Олегом, что она просто не могла не улыбаться, – Знаешь, какая она добрая!
Олег тоже улыбнулся. Эх, не туда они едут, не туда! Сейчас бы обнять это чудо дивное, зарыться в ее волосы, прижать к себе… Да так, чтобы у обоих голова закружилась, земля ушла из-под ног и не осталось рядом с ними никого, кто мог бы помешать, омрачить их счастье…
– Илса, – сказал он, подъезжая к длинной восьмиэтажке, где жил Смоленский, – я не могу с тобой подняться… Не обижайся, – добавил он, поймав ее укоризненный взгляд, – за мной следят, значит, и за квартирой Игоря вполне может быть слежка. Зачем всем создавать лишние неприятности? Пойми, даже если они не смогут меня арестовать, то потом все равно у Игоря будут неприятности – по закону он обязан сообщить органам о моем визите, а он конечно же этого не сделает.
– А цветы… Я думала, что ты сам их маме…
– Ну не жить же вы там останетесь? – возразил Олег. – Спуститесь, я и вручу их. А потом отвезу вас в гостиницу… или куда сами решите.
– В гостиницу… – растерянно повторила Илса. – Слушай, а я ведь даже не подумала о том, где мы жить будем. Господи, как мама расстроится!
– Ну, с ремонтом я что-нибудь придумаю, об этом у вас пусть голова не болит. Что же до временного… – Олег задумался. – Можно было бы ко мне, но я не знаю, как менты на это отреагируют. Ладно, что бы мы здесь ни придумали, все равно решать твоей маме, а потому лучше будет, если… мы продолжим этот разговор в ее присутствии…
Олег не договорил. Он увидел, что в длинном ряду машин, оставленных на стихийно образовавшейся стоянке, прямо напротив дома образовалось свободное место – отъехал старенький «жигуленок» одиннадцатой модели. Вот повезло! Очень удобно – дом весь как на ладони, а его не видно, столько вокруг машин…
– Вот здесь я вас и подожду, – сказал он, припарковавшись. – Шестьдесят четвертая квартира…
– Я помню.
По лицу Илсы было видно, что ей не хочется идти одной. Но она понимала, что Олег прав, незачем лишний раз рисковать. Случись что, она себе этого не простит.
