И в это самое мгновение на узкой белой дороге, ведшей от холмов к лагерю, появились вынырнувшие из тумана всадники.
Они выглядели весьма внушительно на массивных сарматских конях, укрытых к тому же металлической кольчугой; на самих воинах были металлические шлемы конической формы, ощетинившиеся крестами. Длинные мечи висели на их поясах, а светлые или рыжие локоны развевались в насыщенном туманом воздухе. Черные плащи падали на штаны, сшитые из такой же грубой, темной шерстяной ткани. Благодаря туману и расстоянию варвары казались похожими на демонов, вырвавшихся из ада.
Аврелий перегнулся через частокол, чтобы получше рассмотреть отряд, подходивший все ближе и ближе. Лошади трусили по лужам, оставшимся на дороге после ночного дождя (он прошел как раз перед началом снегопада), разбрызгивая жидкую грязь.
— Это герулы и скирийцы, из имперской армии, может даже, люди Одоакра. Мне это не нравится. Что они тут делают в такой час, и почему нам ничего о них не сообщили? Пойду-ка доложу командиру.
Он сбежал вниз по ступеням и поспешил через лагерь к преториуму. Командующий армией, Манил Клавдиан, был ветераном, его возраст приближался к шестидесяти, и в юности он вместе с Атием воевал против Атиллы. В этот ранний час Манил был уже на ногах, и в тот момент, когда Аврелий вошел в его шатер, как раз прикреплял к поясу ножны.
— Командир, к лагерю приближается вспомогательный отряд герулов и скирийцев. Нам никто не говорил, что они должны появиться, и мне это не нравится.
—Мне тоже, — встревоженным тоном откликнулся старший офицер. — Разверни стражников и открой ворота. Надо выяснить, зачем они явились.
Аврелий побежал к частоколу и передал Ватрену распоряжение: лучники должны занять свои позиции. Затем он отправился на сторожевой пост, собрав по дороге всех, кого мог, и, распахнув ворота преториума, вышел уже вместе с командующим. Ватрен тем временем разбудил весь лагерь — осторожно, без шума, поднимая солдат по одному, обойдясь без громких горнов и вообще почти без звуков.
Командир уже полностью вооружился и даже надел шлем, что служило знаком того, что он воспринимает ситуацию как крайне серьезную. По обе стороны от него шагали солдаты его личной охраны. Один из них возвышался над остальными, как башня; это был Корнелий Батиат, гигантский эфиоп с черной, как уголь, кожей, — он никогда даже на шаг не отходил от своего командира. На его левом плече висел римский меч, а на правом — топор варваров, с двойным лезвием.
Приближавшийся к лагерю отряд тем временем придержал лошадей, и человек, ехавший во главе варваров, поднял руку, давая знак к остановке. У него были густые рыжие волосы, заплетенные в две длинные косы, падавшие на плечи. На нем был плащ, отделанный лисьим мехом, а шлем украшала корона из крошечных серебряных черепов. И его манера держать себя тоже подчеркивала высокое положение этого человека.
Не сходя с седла, он обратился к командиру Клавдиану на грубой гортанной латыни:
— Благородный Одоакр, глава имперской армии, приказывает тебе сдать командование легионом. С сегодняшнего дня командовать им буду я. — Он швырнул к ногам Клавдиана пергамент, свернутый в трубку и перевязанный кожаным шнурком, и добавил: — Эго письменный приказ о твоей отставке и выходе на пенсию.
Аврелий наклонился было, чтобы поднять пергаментную трубку, но командир остановил его властным взмахом руки. Клавдиан происходил из древнего аристократического рода, гордившегося тем, что их прямой предок — некий великий герой Республиканского Века, и он воспринял жест варвара как нестерпимое оскорбление. Но он ответил, не теряя самообладания:
—Я не знаю, кто ты таков, и меня это совершенно не интересует. Я принимаю приказы только от благородного Флавия Ореста, главнокомандующего имперской армии.
Варвар обернулся к своим людям и крикнул:
— Арестуйте его!
Воины соскочили на землю и бросились вперед, выхватив мечи из ножен; было совершенно очевидно, что им было приказано убить всех, кто находился в лагере. Стражи не замедлили с ответом, и одновременно на лагерных укреплениях появился отряд лучников, державших в руках луки с уже наложенными стрелами. По приказу Ватрена они выстрелили без малейших сомнений. Почти все всадники первой линии были убиты на месте, а заодно упали и многие лошади. Раненные или перепуганные, они поволокли своих всадников прочь, тем самым, усилив беспорядок.
Однако других это не остановило; варвары соскочили с седел, чтобы в них было труднее попасть, и стремительно бросились на стражей Клавдиана. Батиат ринулся в свалку, несясь, как пушечное ядро, и рассыпая направо и налево бешеные удары. Многие из варваров явно никогда не видывали чернокожего человека, и они отступили, испуганные его видом. Гигант-эфиоп рассекал их мечи и разбивал вдребезги щиты, а заодно крошил в капусту головы и руки, с невероятной скоростью вращая свой топор и крича во все горло: «Смотри, вот каков черный человек! Ненавижу вас, веснушчатые свиньи!» Однако в азарте драки он отошел слишком далеко от командира Клавдиана, и левый фланг оказался неприкрытым. Аврелий, краем глаза заметив вражеского воина, метнувшегося к командиру, поспешил на помощь, однако его щит не успел отразить копье варвара, и оно погрузилось в плечо Клавдиана. Аврелий закричал:
— Командир! Командир ранен!
В это время ворота лагеря широко распахнулись, и оттуда на полном скаку вырвался отряд тяжелой кавалерии в полном боевом снаряжении. Варвары были мгновенно перебиты, и лишь нескольким удалось вскочить на спины коней и удрать вместе со своим предводителем.
Вскоре после этого, но уже по другую сторону холмов, они докладывали о происшедшем своему командиру, скириайцу по имени Мледон, слушавшему их с презрительной усмешкой на лице. Предводитель потерпевшего поражение отряда пробормотал, наконец, свесив голову:
— Они… отказались. Сказали «нет».
Мледон сплюнул на землю, потом кликнул своего адъютанта и приказал ему трубить построение. Низкие звуки горнов прорезали пелену тумана, все еще окутывавшего землю, словно саван.
Командира Клавдиана осторожно уложили на дощатую кровать в лазарете, и хирург приготовился извлечь копье, все еще торчавшее из плеча.
Древко уже отпилили, чтобы оно, раскачиваясь туда-сюда, не ухудшило дела, однако наконечник вошел в плоть как раз под ключицей, и можно было подозревать, что он задел легкое.
Помощник хирурга раскалил на углях полосу железа, готовясь в нужный момент прижечь рану.
На укреплениях внезапно взорвались трубы, послышались тревожные крики. Аврелий выбежал из лазарета и быстро поднялся наверх; там он остановился рядом с Ватреном, всматривавшимся в горизонт. Склоны дальних холмов были сплошь усеяны воинами в черном.
— Великие боги, — пробормотал Аврелий, — да их там тысячи!
— Вернись к командиру и доложи ему, что происходит. Я, правда, не думаю, что нам есть из чего выбирать, но все равно скажи ему, что мы ждем его приказа. Аврелий добрался до лазарета как раз в тот момент, когда хирург выдернул наконечник копья из плеча раненного командира, — и увидел, как лицо благородного патриция скривилось от боли. Аврелий подошел поближе.
— Командир, варвары атакуют нас. Их многие и многие тысячи, и они окружают наш лагерь со всех сторон. Каков будет приказ?
Кровь из раны щедро хлынула на руки и лицо хирурга и его помощника, делавших свое дело. Помощник подал врачу раскаленное железо. Хирург ткнул его в рану, и командир Клавдиан застонал, стиснув зубы, чтобы не закричать. Ядовитая вонь горелой плоти наполнила маленькое помещение, клубы плотного дыма поднялись от красного железа, все еще шипевшего в ране.
Аврелий начал было снова:
— Командир…
Клавдиан поднял здоровую руку.
— Слушай… Одоакр хочет уничтожить нас, потому что мы представляем непреодолимое препятствие для него. Наш легион, Nova Invicta, — это остаток прошлого, но варвары все равно нас боятся. В легионе ведь только римляне, из Италии и провинций; он знает, что мы никогда ему не подчинимся. Потому он и хочет, чтобы все мы погибли. Отправляйся сейчас же к Оресту, он должен знать, то тут происходит. Расскажи ему, что мы окружены… что мы отчаянно нуждаемся в его помощи…
