Эдрик промолчал, поскольку вопрос не требовал ответа. Конечно же, он имел в виду Вильгельма. В прошлом году Эдрик получил от нормандского завоевателя великое множество всевозможных указаний – по большей части весьма неразумных и совершенно не обоснованных. Новый господин позволил ему сохранить свое поместье, но плата за это постоянно росла. Приходилось отдавать все больше продуктов и все больше шерсти, а взамен он не получал почти ничего. Кроме того, ему вменялась в обязанность охрана северных границ Англии, а если он уклонится от этого, то жди беды.
Эдрик велел своему управляющему написать письмо с протестами, поскольку Бракстон-Фелл в последнее время терпел ужасную нужду. Однако нормандский король не внял мольбам.
Слухи о скоттах, снова вошедших в земли Эдрика, требовали немедленной реакции. И он очень надеялся, что на сей раз границу нарушили именно Фергюсоны. Им давно уже пора ответить за последний налет на Бракстон. К тому же они наверняка везли с собой добычу и вели нормандский скот – в этом Эдрик нисколько не сомневался.
Дополнительные трофеи им не помешают, хотя и придется скрыть этот факт от его нормандской жены Сесиль. Зачем ей знать, что в качестве дани он посылает нормандскому королю нормандские же товары? По правде говоря, выбора у Эдрика не оставалось. Два года назад Фергюсоны напали на Бракстон-Фелл, сожгли посевы и перебили весь тот скот, который не смогли увести с собой. В Бракстоне и по сей день лишней крошки не было.
После женитьбы на Сесиль ее приданое немного облегчило положение и помогло справиться с голодом.
Но нынешней осенью барон Ги де Криспин, отец Сесиль, отказал им в помощи.
– Я думал, ты злишься из-за того, что не хочешь покидать Сесиль. – Брайс язвительно хмыкнул.
Эдрик снова промолчал, так как не желал ввязываться в перепалку с братом. В Бракстоне ни для кого не секрет, что Сесиль не питает особой любви к саксам, а тем более к своему саксонскому мужу. Но ему пришлось жениться на ней ради приданого. К тому же этот брак укрепил его союз с нормандцами.
Весь прошлый год Эдрик вел постоянную войну, пытаясь сохранить мир в доме. Может, Сесиль и хороша собой, словно скандинавская богиня, но она презирала его и не упускала возможности довести мужа до белого каления. Она даже не пыталась изучить язык и обычаи супруга и его народа, относилась свысока ко всем слугам за исключением своей старой нормандской нянюшки.
К счастью, забеременела она через несколько недель после свадьбы. Необходимость навещать ее спальню отпала, но жена сумела превратить его жизнь в ад беспрерывными скандалами и глупой ревностью. При любом намеке на измену Сесиль разражалась гневной тирадой, требуя строго придерживаться клятвы верности. Эдрик соглашался, но чувствовал, что его терпение вот-вот лопнет.
– Как считаешь, настроение Сесиль изменится после родов? – спросил Брайс.
– Едва ли, – буркнул Эдрик.
– А почему?
– Просто не верится, хотя и надеюсь.
На самом же деле Эдрик уже не надеялся найти общий язык с супругой. Эта Сесиль не женщина, а настоящая мегера. Хотя мегера – комплимент для нее. Он никогда не встречал такой склочной и упрямой особы. Уже через месяц после свадьбы она не позволяла ему дотрагиваться до нее; впрочем, ему не очень-то и хотелось.
Но хуже всего то, что она не желала ребенка. А этого Эдрик простить не мог.
Сесиль пыталась избавиться от плода, но безуспешно. Повитуха по имени Лора объяснила: беременные женщины часто пребывают в мрачном настроении – якобы именно это и происходит с Сесиль.
Но Эдрик знал, что дело вовсе в другом: Сесиль просто не хотела ребенка от него.
Уже нося в своем чреве малыша, она каждый месяц заставляла управляющего Освина писать отцу письма с просьбой забрать ее из Бракстон-Фелл. Она не меньше Эдрика жаждала разорвать узы брака, но отец неизменно отвечал ей отказом.
Ребенок должен был появиться на свет через несколько недель, и Эдрик твердо решил: как только Сесиль сможет передвигаться, он отправит ее в монастырь у Эвешем-Бридж. Он уже по горло сыт семейной жизнью!
– Лорд Эдрик!.. – К братьям подъехал Дроган, могучий, неустрашимый воин лет на десять старше Эдрика. Их отец во всем доверял этому человеку, и Дроган, как и управляющий Освин, считался полноправным членом семьи. – Они направились в ту сторону. – Дроган указал на свежие следы, хорошо различимые при свете полуденного солнца. – У них по меньшей мере одна повозка, но всадников не более двух-трех десятков.
– Они не могли уйти далеко, – сказал Брайс. Эдрик посмотрел вдаль.
– С повозками они с дороги не сойдут. Мы опередим их, если поедем через лес.
– Надеюсь, это Леод Фергюсон, – ухмыльнулся Брайс.
Братья направились к деревьям, и все воины потянулись за ними. Если подсчеты Дрогана были верны, то они обладали немалым преимуществом. Вот только ехать через лес очень быстро не получится.
Однако они старались поторапливаться.
Братья ехали впереди, а Дроган с воинами – следом за ними. Эдрик то и дело осматривался. Когда же услышал голоса, сразу спешился и подал знак остальным, чтобы остановились. Прячась в густой листве, он вскоре вышел к небольшой поляне у дороги. Скотты как раз располагались на отдых. Как Эдрик и подозревал, это были негодяи Фергюсоны – Леод со своим сыном Робертом. Шотландских воинов насчитывалось чуть больше двух десятков.
– Где-то должен быть еще один отряд, – прошептал подкравшийся к Эдрику Брайс. – Похоже, они разделились.
– Я тоже так думаю, – прошептал в ответ Эдрик. – Фергюсон никогда не совершает набеги с таким количеством людей. Но сейчас он, видимо, считает, что опасность миновала. До границы-то всего
