мнения, чем она обо мне. Просто не обращай на это внимания, хорошо?
— Ссора влюбленных, так?
— Не совсем.
По уважил его нежелание отвечать.
— Нет проблем. Ты даже не заметишь моего присутствия.
Он снова заиграл на лютне, извлекая из своего инструмента нежную и спокойную мелодию. Ричиус прислушался. Уловив какой-то звук, он на секунду подумал, что пришла Дьяна, но оказалось, это из кухни вернулся мальчик-прислужник. Он увидел, что Ричиус один, и остановился поодаль от стола.
— Она еще не спустилась? — неловко спросил он.
— Ваш фазан…
— Ничего. — Ричиус поманил мальчика к столу. — Просто ставь все на стол. Она скоро придет.
Мальчик повиновался клиенту, жадно вдыхая аромат жареной птицы. Ричиус почувствовал радостное головокружение: это должно произвести на нее впечатление. По тоже посмотрел на блюда и улыбнулся еще шире.
— Мило, — заметил он. — Где вы это нашли?
— Тендрик. — Музыкант захохотал.
— Тогда все понятно. Этот человек даже посреди пустыни может достать окорок. Но вот насчет вина я не знаю. Вы уверены, что оно подходит?
— Оно хорошее.
По пожал плечами и прибавил:
— Вам следовало бы подумать о белом.
— Оно хорошее! — повторил Ричиус. — Послушай, приятель, разве ты не видишь, что я волнуюсь? Просто играй.
— Все остынет, — сказал мальчик.
Ричиус вздохнул.
— Ну и что? Когда она последний раз ела что-то свежее, оно, наверное, еще дергалось. Думаешь, она будет недовольна тем, что фазан холодный?
— Я могу отнести его обратно на кухню.
— Ни к чему. Пожалуйста, помолчи. Хорошо?
Прислужник начал извиняться, но Ричиус вообще забыл о нем. Через его плечо он увидел спускавшуюся по лестнице Дьяну. Охваченный волной предвкушения, он встал, чтобы встретить ее. Она была великолепна. Нежно-розовые румяна на ее белом лице великолепно сочетались с ослепительно алым платьем. Ее глаза сверкали от возмущения. Она плыла вниз по лестнице бесшумно, как призрак, и не смотрела на него, пока не спустилась. Ричиус услышал, как По в изумлении присвистнул. Рот его растянулся до ушей.
На лице Дьяны не было ни улыбки, ни радости, лишь затаенная готовность к сопротивлению. Холодная и неприступная, она подняла глаза и посмотрела на Ричиуса. А когда ее взгляд остановился на богатом столе, который он для нее приготовил, на лице ее отразилось глубочайшее потрясение.
— Привет, — сказал Ричиус и протянул ей руку. — Спасибо, что пришла.
Музыка, запах фазана и восковых свеч — все это затронуло ее чувства, как он и предвидел. Она стояла, ошеломленная. Затем перевела взгляд на мальчика-прислужника, готового придвинуть ее стул к столу, и на губах ее появилось некое подобие улыбки.
— Что это?
Она не дотронулась до руки Ричиуса, но хотя бы не отшатнулась от него. Ричиус вздохнул.
— Это — извинение, — ответил он.
— Чтобы загладить то, что ты сделал, Кэлак, всего этого мало. Я здесь только потому, что меня заставил прийти Тендрик. Он сказал, ты хочешь поговорить со мной. Зачем?
— Вот об этом мы тоже можем поговорить, — непринужденно произнес Ричиус и махнул рукой в сторону прислужника. — Ты сядешь со мной?
Она молча прошла к стулу. Ее губы скривились от голода. Ричиус внутренне улыбнулся: это похоже на искусно устроенный капкан. Ему надо говорить по-ангельски, а двигаться по-змеиному. Он сел напротив Дьяны, и та бросила на него мгновенный взгляд. Мелодия лютни не могла заглушить бурчания у нее в животе. Но вот ее лицо окаменело, и она оттолкнула тарелку.
— Я не голодна!
Ричиус сделал вид, что согласен.
— Правда? Я тоже. На самом деле мне хотелось просто поговорить с тобой. Нам не обязательно все это есть.
Он уловил промельк разочарования на ее лице.
— Это взятка. Так знай же — меня не купишь. Пусть я шлюха, но я не дура.
— Мне не нравится это слово. Не называй себя так. Какой-то миг ему казалось, что она встанет и уйдет. Но она посмотрела на стол и вздохнула.
— Почему я здесь? Тендрик сказал тебе, что я больше не лягу с тобой в постель?
— Сказал, — подтвердил Ричиус. — Я хотел увидеться с тобой не для этого.
— Тогда для чего?
— Чтобы поговорить. Сказать, как я сожалею о том, что сделал. — Он прикоснулся к щеке, словно напоминая себе, как больно она его расцарапала. — Этим утром, когда ты от меня убежала, я пытался сказать тебе, как мне стыдно за то, что я отнял у тебя девственность. Я поступил нехорошо. Но я, правда, не знал. Клянусь, если б я знал, то ни за что бы этого не сделал.
— Тогда это сделал бы кто-нибудь другой, — просто ответила она.
— Почему? Почему ты вообще оказалась здесь?
— Ты задаешь слишком много вопросов, — отрезала девушка.
Ричиус пожал плечами.
— Ты меня заинтересовала. Мне хотелось бы понять, почему ты меня так ненавидишь. Ты называешь меня Шакалом, но ты меня не знаешь. Я тебе не враг.
— Враг! — решительно возразила она. — Ты губишь. Я знала людей в той деревне. Многие теперь мертвы. Их убили твои люди. Вот почему я тебя ненавижу. Вот почему ты Кэлак.
— Ты ошибаешься. Ту деревню сожгли не мои люди. И приказ отдавал не я. Никто из моего отряда никогда не стал бы вредить тебе или твоему народу.
— Я видела тебя там, — парировала она. — А в долине Дринг главный нарец — это Кэлак. Даже дролы так говорят.
— Но это был не я, — настойчиво повторил Ричиус. — Я остановил грабежи и пожары. Я же спас тебя от того мерзавца, помнишь? Тебе следовало бы ненавидеть его, а не меня.
— Ты убиваешь трийцев. Я знаю это.
— Я убиваю дролов, — запротестовал Ричиус. — Я не горжусь этим, но я убиваю тех, кто пытается убить меня. Не думай, будто мне это нравится. Что бы твои люди ни говорили обо мне, я не мясник. Ни в коей мере. — Он снова вспомнил Динадина и сник. — Я просто застрял здесь.
Девушка все так же скептически смотрела на него.
— Ты извинился. Теперь мне можно уйти?
Ричиус не знал, что ей ответить. В конце концов он кивнул и произнес:
— Да, если желаешь. Но мне хотелось бы, чтоб ты не уходила. Я предпочел бы сегодня не оставаться один.
Она несколько смягчилась. Посмотрела на еду и вновь на Ричиуса.
— Мы можем не разговаривать, если ты не хочешь говорить, — с надеждой сказал он. Он чувствовал, что готов расплакаться, хотя и не понимал почему. — Мы вообще можем ничего не делать — просто слушать музыку.
Лицо ее вдруг стало несчастным.
— Я голодная.
Ричиус с сочувствием посмотрел на нее.
— Я тоже.
